Начальствующий епископ ОЦХВЕ СНГ и Балтии Иван Федотов: «Православная основа важна. Ее ценить надо»

Один из самых известных в мире узников совести Иван Петрович Федотов, ныне начальствующий епископ Объединенной церкви христиан веры евангельской стран СНГ и Балтии, прошел через тюрьмы, отсидев за три срока 18 лет. В интервью он рассказал о том, как с верой прошел испытание тюрьмой и свободой, о своем отношении к православной вере и многом другом.

- Как у вас складываются отношения с соседями, с теми, кто не в вашей церкви?

- Такой пример. У нас сгорел дом возле центральной больницы. Погорели двое наших, живущих под одной крышей. Обеденное время, пришло много народу и оперов. И вот все стояли и смотрели, как горит дом.

А потом, когда пожар кончился, человек 50 наших братьев растаскали кучи, за семь-восемь дней поставили стены, покрыли крышу. И снова все стояли и смотрели.

Все толкуют: «Посмотри, как сектанты работают, видно, только сектанты и могут так все быстро сделать…» Вот у нас недавно погорели православные. И все стояли и говорили: «Да, у них батюшка хороший, быстро построят дом».

- Как вы смотрите на православных?

- Я считаю, что православная основа важна. Ее ценить надо. Если мы хотим найти ключ к массам людей, то надо этот ключ искать по направлению, которое исторически заложено в душах. А вот западная основа жизни здесь не годится. Правило, что личное дело каждого жить благочестиво или неблагочестиво, — на Руси это не привьется.

Наши женщины протестантки обсуждают часто: вот идет монахиня, приятно мне на нее смотреть, на ее бескомпромиссную позицию — она надела черный платок и проходит в этом мире со своей верой открыто.

- Пришла свобода — каковы ее плоды?

Сегодня многие дары стали редкостью — в обмен на нашу свободу.

Вот мы сейчас осмысливаем, что же апостол Павел сказал: если ты раб, то свободен у Господа, а если ты свободный, то ты раб Иисуса Христа.

В те советские времена мы были людьми четвертого сорта. Первый сорт — коммунисты, второй сорт — образованные и талантливые, но не коммунисты, они не могли занимать крупные должности. Третьего сорта были православные. А сектанты незарегистрированные — четвертый сорт.

- Вам регистрироваться в советское время предлагали?

- Приходят товарищи к нашим людям и начинают агитировать за регистрацию. Бабушка какая-нибудь спрашивает: «А вопросик можно?» — «Пожалуйста». — «Скажите, а вот на основании закона о регистрации, о котором вы говорите, мы детей можем водить на собрание?» Они отвечают: «Нет, граждане, детей вы не можете водить на собрание», и перечисляют еще многое, чего они не могут делать. Бабушка говорит: «Ну, такая регистрация нам не нужна».

Законодательство 1929 года посягало на часть нашей веры.

Мы лично пожелали быть гонимыми. А когда ты принадлежишь к незарегистрированной секте, да еще твой пастор был осужден и вернулся, и занимается тем же самым, и называется уже рецидивистом, то и получается, что мы были людьми четвертого сорта. На нас смотрели как на отбросы общества, как на людей, которых надо просто вымести. И вся официальная пропаганда только это и говорила. Православные тоже натерпелись, расстреляно было много. Ну они как-то приспособились, как-то нашли компромисс, а мы решили, что не будем искать компромисс. Просто лучше быть гонимыми, но верными своему Господу.

- Как люди шли к вере в те времена? Интеллигенты от литературы, но ведь не только интеллигенты были?

- Были и те и другие. Сосед у меня работал на поездах. Мы проповедовали прямо в поезде, пели псалмы. Мы пошли отважно, не считаясь ни с какими советскими законами.

- Были негативные реакции у публики?

- Конечно, и это было, но мы не обращали внимания.

Обстановка способствовала тому, что люди просто от нормальных слов приходили к Богу.

- Вы из какой семьи?

- Я из крестьянской семьи. Из Тамбовской губернии. Мама и дед у меня православные были. Я был пионером. Потом война началась. Мы выехали на некоторое время из села, а потом возвратились. Лет в 14- 15 я уже пошел работать.

Кормил семью, мама болела. Отец работал в шахте, и его там завалило. Его привезли, и он умер дома. Мама пожила одна год или два и вышла за сына кулака. Он был хороший человек. Сменил фамилию на нашу — Федотовых, взял нас и приехал в Востряково. Есть станция такая на железной дороге. Устроился на хлебозавод в Москве. Потом на железную дорогу, поработал столяром, и ему дали конские бараки в Бирюлево. Вот нас всех и привезли сюда. Меня и брата, а в 1938 году появилась сестричка. В 1941 он ушел на фронт и не вернулся.

В Бирюлево я ходил в школу.

Потом, когда подрос, устроился работать туда, где работал отец, — на хлебозавод № 10.

Потом пошел во флот в 1949 году. Я служил во флоте пять лет.

- В армии уверовали?

- Я в армии занимался спортом. Играл в футбол. Показали мне, как надо бороться, я всех положил на лопатки. Так я попал в команду и стал чемпионом Балтийского флота. И послали меня на общий слет советского флота по борьбе в Севастополе.

Я заехал домой, мама спрашивает: «Куда ты, сыночек, едешь?»

Я ей ответил, что я еду бороться. А мама говорит: «Какой ты борьбой едешь заниматься, вот я борьбу познала!» После соревнований мы с мамой сходили на проповедь. Когда я зашел, хор запел. Господь коснулся меня с первого раза. И сказал: «Это твой народ, это твое место».

А потом нас арестовывали. После трех с половиной лет работы — с 1957 по 1960 год.

- Что значит работать?

- Работать — значит служить.

Каково было в психиатрической лечебнице?

Меня привезли в институт Сербского. Я там должен был 50 дней отсидеть. Меня, здорового человека, кололи так, что жена не признала. Лицо опухшее, синее. Признали меня нормальным и начали фабриковать дело. Один раз меня чем-то накормили. Я в туалете упал, отключился.

-Как ваша мама все это воспринимала?

- Моя мать сказала: «Сынок, если посадят в тюрьму, не отрекайся. Хоть умри, но поступи как христианин».

Моя мать была очень твердая христианка, на ней была сила Божья.

- Как себя вели профессора судебной психиатрии?

Они составили консилиум, где было человек сорок с лишним. Институт имени Сербского собирает специалистов со всех психушек по системе МВД. Они приезжали и практиковались, повышая свою квалификацию.

И вот я — как особый экземпляр. Они решили меня выставить перед всей этой аудиторией, всеми 40 человеками. Все — в белых халатах, кепочки крахмальные. Час они меня допрашивали. Тестировали вопросами.

Бог дал мне слово, дал мне силы на противостояние всему этому обществу. Я с ними там говорил от разума духовного, а не от человеческого. И они сделали такой вывод: я вменяем и подлежу суду. А иначе бы меня провели через психушку. Один из следователей вопрос мне задает, против Бога я или нет. Отвечаю: «Я разумный человек, рассудите. Бог выгнал евреев из Египта, и они по пустыне 40 лет ходили, но каблуки не стерли и в магазинах ботинки не покупали. Как они шли, скажи, пожалуйста?» Через 14 лет я попадаю сюда второй раз уже из калужского изолятора, к тому же профессору Лунцу. Час со мной говорили, подписали приговор, и я поехал снова на три года.

- Было в тюрьме чувство, что перемены близятся?

- 1986 год. Мне осталось три месяца. Приехал к нам в лагерь кагэбист из Калуги полковник Александр Петрович. Так он назвался и сказал, что, по его сведениям, меня будут снова в лагере судить как не вставшего на путь исправления.

Я спрашиваю его, в чем состоит путь исправления. Он плечами пожимает.

А я ему говорю так. Я не ругаюсь матом — а надо ругаться. Я не курю — надо курить. Я не пью, не наркоман — надо. Вот поэтому я не стал на путь исправления, как они считают.

Дадите мне три года? Что же, слава Богу, я еще имею крепость телесную, отсижу, это будет 21 год в узах… Только вам скажу, что вы, как сатрапы, приехали подсматривать за Даниилом.

Он возмутился: «Я — сатрап? » Да, говорю, вы — сатрап, за блохой гоняетесь. Я ведь утром просыпаюсь и колючую проволоку уже не замечаю — присмотрелся. А вы-то думаете, что вы на воле, а на самом деле вы — в концлагере. Но как евреи через 70 лет освободились из плена, так и мы из советского плена выйдем.

Он задумался. Спросил, что я думаю о Горбачеве. Я ему ответил, что сердце царя в руке Господа.

Он, конечно, удивлялся, как я рассуждаю. А потом говорит: «Никто вас судить не будет, вы человек честный».

Им хотелось проведать, чем мы там живы, что думаем.

А в августе 1991 года я сидел у радиоприемника и молился. Ведь сколько они мучили христиан, опять стали бы мучить? Я молился, чтобы Господь дал сил этому человеку, Борису Ельцину, чтобы вразумил, как ему правильно действовать.

Потом мне привезли от Ельцина реабилитацию по всем трем статьям. Он передал на словах, что пока стоит, христиан сажать не будут. Я считаю, что Горбачев и Ельцин сыграли важную роль в том, что свобода у нас есть. Я этих людей уважаю.

- Вы работаете с заключенными только из протестантов?

- Сидит прокурор области на пожизненном заключении. Он написал книгу «Бог нашел меня в смертной камере».

Мы сейчас ищем деньги издать. Первую часть он написал сам, а потом еще собрал свидетельства. Грамотно, совершенно искренне. Он уверовал вообще без единого миссионера! Бог его так обратил.

Потом он сам уже позвал, и пришел православный священник, крестил его и прочие обряды над ним совершил. И так вот он сохранил свое благоговение перед православием. И с протестантами хорошо взаимодействует. Ведет переписку прекрасно.

Я специально ездил, чтобы его увидеть. Написал он эту книгу — это бесподобно! Начал читать — оторваться невозможно.

- Почему выбор пал на Малоярославец?

- Вышел, когда мне было 40 лет.

На 41-м году женился в 1972 году. Теща купила здесь дом. Три года дали мне на воле. В 44 года снова посадили. За создание церкви в городе Малоярославец.

- Как сейчас вы оцениваете обстановку?

Вот новый закон был принят о запрещении миссионерской деятельности. Мы почитали этот закон и поняли, что он покруче, чем закон 1929 года, хотя в нем не так пахнет тюрьмами, но можно ведь дополнить.

Этот закон можно так понимать, что скоро все протестанты будут названы экстремистами и запрещены, все уйдут в подполье, и всякая их деятельность будет наказуемой. А православие они сделают щитом, чтобы руками православия осудить других. Видите, как искусственно вносится разделение? Православных я никогда не обвиню, это делают не православные люди.

Надежда Кеворкова, Газета № 189 от 8 октября 2009

Обсуждение статьи

Ваш комментарий

Уведомлять об ответах Отправить комментарий