Тест на сыновство

Иные – изящную тонкую нить металла, устремляющиеся в манящие глубины декольте; иные, напротив, – массивную цепуру и густую поросль в проёме распахнутой рубахи. Иные – ширь небес с устремленными ввысь шпилями и куполами; иные – скорбный покой погоста.

При этом слове в душе людей может ничего не дрогнуть, а могут возникнуть бурные чувства – от возмущения до благоговейного трепета. Но вряд ли у кого-то сегодня представление о кресте вызовет брезгливое отвращение вперемешку с инстинктивным страхом. Хотя, именно это чувство вызывал вид Креста Христова у прохожих, что, качая головой, злословили Его, говоря: «Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста» (От Матфея 27:40)

Крест с бессильно свисавшим изуродованным телом Иисуса (той, самой плотью, которою стало Слово) не возвышался ни в благоговейной тишине алтаря среди икон и витражей, ни в привлекательной для паломников вышине. Римские солдаты распинали преступников при дороге за городскими воротами. Не слишком высоко, дабы не тратить лишних усилий, и достаточно близко, чтобы каждый смог прочесть табличку с обвинительным заключением – «вор», «бандит», «бунтовщик»… Чтобы другим не повадно было. Обвинительное заключение на этом Кресте гласила: «Царь Иудейский».

Пространство перед городскими воротами играло особую роль в жизни всякого укрепленного поселения, густо застроенного внутри спасительных стен. Здесь сходились все торговые пути. Здесь происходили любые народные собрания, волнения, празднества. Здесь шла полным ходом оптовая торговля, чаще всего запрещенная на улицах города. Здесь сновали карманники и патрулировали стражи порядка; вели свой бойкий бизнес менялы и зверствовали собиратели пошлин. Это было самое многолюдное, самое шумное, самое беспокойное место во всей округе. Никто кроме близких казнимого преступника и ответственных за исполнение приговора не задерживался у креста – все спешили по своим делам, беспокойно отводя взор и торопясь прервать неловкую паузу в беседе с попутчиком какой-либо маловажной фразой.

Где самое многолюдное и суетное место в вашем городе? Представьте его. Возможно, как и в моем городе это – площадь возле Центрального рынка: шум, толчея, ругань, крики зазывал и сигналы маршруток, сражающихся за каждого клиента… Представили? А теперь представьте всего в десятке шагов от зоны высадки пассажиров на небольшом возвышении три тела, заживо прибитые гвоздями к деревянным балкам умирать не в благоговейной тишине, не в обстановке уважения или сострадания, а под палящим солнцем среди толчеи, криков, смрада, крови и пота.

Видевшие Крест Христов в большинстве своем были случайными прохожими, устами которых Диавол, отошедший от Него до этого самого времени (Лука 4:13) кричал в бессильном ужасе: «Спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста!» А религиозные вожди народа Божьего, первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, наконец-то обретшие единодушие, все сильнее подзуживали толпу и, насмехаясь, говорили: «других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него; уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему» (Матфей 27:39-43).

«Если Ты Сын Божий, сойди с креста!» – самое логичное условное утверждение с точки зрения земной логики, и самое бессмысленное с точки зрения логики небесной. Любой, имеющий власть Божьего сына, так, наверное, и поступил бы, засвидетельствовав зарвавшимся ругателям who is who. «Если можешь – воспользуйся», «дают – бери», «дана власть – применяй ее», поучает нас мир. «Если можешь – отдай», учит нас Христос. Отдай власть, отдай достоинство, отдай право. В Кресте Христовом – высшая геометрия божественной любви, пересечение параллельных плоскостей, двух сторон наивысшей заповеди – любви к Богу (Второзаконие 6:3-6) и любви к ближнему (Левит 19:18). Ибо кого я люблю, тому готов отдать все (потому-то и отдаю все, чаще всего, себе, любимому).

Крест и есть подлинный тест на Сыновство. Здесь, у Креста Христова – выход из бесконечного замкнутого круга споров о свободе и предопределении, ибо на Кресте сходятся воедино суверенная воля любящего Отца и свободная воля любящего Сына. Более, нежели двенадцать легионов ангелов (Матфей 26:53), готовых в любое мгновение ринуться на помощь, так и не дождались команды.

Иисус не мог сойти с Креста. Не мог именно потому, что Он – Сын Божий. Не мог Он и спасти Себя именно потому, что спасал других. Когда жизнь Его лежала на весах, на другой чаше тех же самых весов была жизнь всех тех, кого Он любил. У Него не было выбора, ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы каждый верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную (Иоанн 3:16). В любви выбора вообще не бывает. Ведь «любить» и значит – «отдавать».

Сергей Головин, Школа без стен