Один в поле не мэр. И немного из истории церкви

Чтобы дать бой коррупции, нужно победить себя. И откуда у человека светского для такого героического поступка найдутся ресурсы духовных и психологических сил, чтобы противостоять государственной машине? С одной стороны, вроде бы как она, машина, создана Богом для того, чтобы наказывать делающих зло и хлопать ободряюще по плечу тех, кто делает добро (Римлянам 13 гл.). “Римский вариант” государства в российской действительности пока не приживается. Проблемы адаптации. Может, язычество не до конца искоренили. Хотя, как видно, и римляне во времена Павла не были благодетельными пуританами.

Не походит наша “гос. машина” и на образ зверя из Книги Апокалипсис (Откровение 13 гл.). Святых, сиречь, христиан ни Медведев, ни Путин не преследует. Собственно, им особо и дела нет до того, что происходит в христианском мире. Тут царит если не полная, то относительная свобода. И становится заметно, что труднее сохранить честь и принципы не в должности истово молящегося христианина - молись сколько влезет, да на любом месте, главное, не мешай, - а на конкретном месте. На месте начальствующего, когда власть и сила предоставляют тебе возможности, которые и не снились рядовому человеку. Легко быть истовым и посвященным, когда ты ни за что не отвечаешь. Однако в древности было не так. Не существовало демаркационной черты между политикой и религией. И людям, которые носили звание христиан, пришлось за многое отвечать. За убеждения отвечать.

Т.е. “развернуться” сегодня христианину и “ухнуть” вполне можно. Но тогда, когда тебе не давит на голову атмосферное давление государственной институциональной власти. Словом, опять же, когда тебе не надо ни за что отвечать. Церковь, если ее понимать как институт, в этом смысле не несет никакой заметной социальной ответственности. Опять оговоримся: когда мы церковь понимаем именно как институт. А что было в древности, какой бы древней древность ни была?

Афанасий Великий из Александрии (IVв.) пять раз побывал в ссылке за свои тринитарные убеждения (Сын единосущен Отцу). Ему приходилось скитаться по египетской в пустыне, прятаться в монастырях и искать убежища на западе. Из 47 лет, которые он провел на епископской кафедре, 17 он провел в изгнании! Этот отец церкви, как и в свое время Иоанн Златоуст в Константинополе, сохранил свои принципы, пожертвовав александрийской кафедрой.

31 октября 1517 года августинский монах Мартин Лютер приколачивает 95 тезисов, совершенно не осознавая, что это чистосердечное желание собрать профессорский коллоквиум в Виттенберге приведет к его отлучению от церкви. На синоде в Вормсе ему предложат отречься от своих взглядов. Лютер выбирает изгнание, а покровительство Фридриха Мудрого, князя Саксонии - просто порядок судьбы, стечение обстоятельств. Лютера даже при такой ситуации могут погубить. Поэтому для Лютера богословие есть нечто большее, чем просто успешная церковная или политическая карьера: “Именно через жизнь, во истину, через смерть и состояние проклятья, когда человек становится богословом, а не через понимание, чтение и спекуляции!”

Можно также вспомнить другого теолога, который посчитал долгом не засиживаться в “зоне комфорта”. Мы говорим о Дитрихе Бонхёффере. Он вошел в оппозицию гитлеровского режима в 1933 г. и стал активным членом исповедующей церкви, подписав барменскую декларацию в 1934 г. В 1939 он занял пост в Union Theological Seminary в Нью-Йорке, но через месяц вернулся в нацистскую Германию. В 1940 г. ему запретили выступать публично, а в 1941 - печататься. 5 апреля 1943 г. он был арестован за две неудавшиеся попытки убийства Гитлера. Были найдены документы, указывавшие на участие Бонхёффера. Он был казнен 9 апреля 1945, за три дня до появления американских войск на территории конц. лагеря. И за один месяц до крушения гитлеровского режима. В своих письмах из тюрьмы он писал: “Бесконечно легче страдать, повинуясь человеческому приказу, нежели в свободе собственного выбора. Бесконечно легче страдать с другими, нежели в одиночку. Бесконечно легче страдать на публике и в чести, нежели вдали и в позоре. Бесконечно легче подвергать опасности чью-то жизнь, чем страдать духовно. Христос пострадал как свободный человек в одиночестве, вдали и в позоре, в теле и духе; и с тех пор многие христиане разделили страдания вместе с Ним”.

Мартин Лютер Кинг всю свою сознательную жизнь посвятил борьбе с сегрегацией в США. Вся его жизнь была полна различных угроз в его личный адрес и в адрес его семьи. Он был застрелен расистом в Мемфисе. Этот человек никогда не стремился к мученичеству за свои убеждения. Напротив, Кинг был “стилягой”. Он любил жизнь. В одной из его статей мы читаем: “Человек, который постоянно привлекает внимание к своим трудностям и страданиями, рискует развить в себе комплекс мученика, заставив окружающих почувствовать, что он сознательно добивается их сочувствия... Поэтому мне никогда не хочется говорить о своих личных жертвах и потерях. .. Последние несколько лет я прожил с убеждением, что незаслуженное страдание обладает спасительной силой”.

Эти люди не были просто частью “института”. Это были простые христиане, которые со всей серьезностью восприняли свое христианское призвание быть “солью и светом”. Именно в них церковь была не “над” миром и не “вне мира”, а “в мире”.

Пойти против большинства может только тот, кто является визионером, кто имеет видение, способное вдохновлять тебя и окружающих. На это пойдет только тот, кто имеет принципы, ценности и убеждения. Только целостного человека не раздерут на раздробленные части вопиющие соблазны этого мира: преступные власть и деньги. И без веры нам здесь не обойтись.

Виктор Шленкин, ”Баптисты Петербурга”