Они как бы застряли во времени

Алекс Кириченко работает инженером-электронщиком, Лайма Эктова - парикмахером, оба жители Ванкувера. Субботний вечер они провели на танцполе клуба “Санторини” в Бивертоне. Большинство славянских церквей запрещают выпивку и танцы, но подобные правила способствуют нарастанию бунта американизированных подростков против их родителей и церкви...

Кириченко и Эктова (оба родом из Липецка), говорят, что у них хорошие отношения с родителями, несмотря на то, что они больше не посещают церковь.

Мария звонит в школу справиться о своих детях практически каждый день или приходит туда сама в слезах. Ее три ребенка-подростка курят и выпивают даже при родителях. Они гуляют до утра и зачастую даже не возвращаются домой в течение нескольких дней.

Мария является религиозной беженкой и не знает, к кому обратиться со своим горем. Ее история является достаточно распространённой среди 100-тысячного населения евангельских христиан из бывшего Советского Союза, проживающих в районе Портленда. В то время как это общество стало расти, умножились проблемы родителей с детьми - вторым поколением славянских подростков.

Дело в том, что некоторые родители не хотят ассимилироваться или хотя бы изучать английский язык. Живя в Советском Союзе, они изолировали себя для того, чтобы выжить и сохранить свою веру, чтобы не быть оштрафованными, чтобы не попасть в тюрьму или в психиатрическую лечебницу.

Но в Орегоне навыки выживания старого мира разрушают семьи изнутри. Представители общин, школ и полиции свидетельствуют, что семьи, в которых родители отгораживаются от общества, теряют связь со своими американизированными подростками.

Дети противятся авторитету родителей, живут двойной жизнью, бросают школу и погрязают в наркотиках, бандах и проституции. И родители, которые обрели в Америке свободу от религиозного преследования, с печалью наблюдают, как эта свобода уводит их детей, которые отказываются от образа жизни их предков.

Реабилитационные услуги слабо развиты для славянских семей, так как в этом обществе стыдно просить помощи. Та же Мария, например, была категорически против всякого упоминания своего имени в этой статье из-за страха быть отверженной в обществе.

“Многие представители старшего поколения сидели в советской тюрьме из-за своей веры, а теперь их дети сидят в американских тюрьмах как бандиты, - говорит Дэвид Классен, пастор церкви “Дом Божий” в Грешаме. - Естественно, это разбивает сердца родителей”.

Мария - домохозяйка, прибывшая со своим мужем в Портленд шесть лет назад из маленького украинского городка, находящегося на границе с Румынией. Они искали светлое будущее для своих детей, которым сейчас 12, 14, 17 и 19 лет, но обрели лишь мрачные перспективы. Во всем этом они винят школы и американские нравы.

“Школа предлагает детям слишком много свободы, - считает Мария, - у них слишком много выбора и они пользуются этим”.

В Украине, говорит она, у нее никогда не было проблем с детьми. Сейчас же они отказываются идти в церковь и не едят украинскую пищу, которую она им готовит. Они грозятся полицией, когда мать наказывает их.

“У меня не осталось больше никакой надежды, что что-либо исправит ситуацию, - говорит она. - В этом обществе ты обязан делать то, что тебе диктуют дети”.

Мать и отец практически не говорят по-английски. Мария - розовощекая толстушка с винтажным платком на голове, проводит свой день, читая Библию и хозяйничая по дому. Виктор работает на стройке. Никто из них не владеет ни водительскими правами, ни машиной.

Они не в состоянии управлять своими детьми потому, что они знают, что их дедовский метод воспитания, будь то ремень или любое другое физическое наказание, запрещено в США.

“Наши руки связаны, - жалуется Мария скрестив свои руки перед собой на столе. - Как бы я хотела, чтобы в школе наказывали наших детей либо это позволялось делать нам”.

Ее старший сын уже дважды обещал измениться: однажды перед всей конгрегацией румынской пятидесятнической церкви “Филадельфия” на юго-востоке Портленда, в другой раз в украинской церкви, которую посещает семья.

Он ищет работу, но в то же время продолжает пить и нарушать общественный порядок. Недавно его арестовали за распитие спиртного в общественном транспорте. Его младшие братья копируют его поведение.

Мария также разочарована в пасторах церкви. Она говорит, что у других родителей похожие проблемы с детьми, но церковь не в состоянии оказать им квалифицированную помощь.

“Родители обращаются к пастору за помощью, но что он может сделать? У него скопилась куча записок для молитвы о проблемных детях”, - говорит она.

Мария находится в отчаянном положении: ее дети курят, пьют и пропадают днями вне дома. Двоих из них выгнали из школы; один убежал из дома. Она в отчаянии молится за них.

Несколько лет назад их посещал русскоговорящий работник социальных служб, чтобы помочь этой семье, однако вскоре он исчез.

Она надеется, что одна из социальных служб поможет ей, но пока ей остается лишь день и ночь молиться за своих детей, “чтобы они вернулись в церковь и снова стали слушаться”.

“Дети и родители часто с этим не соглашаются, но иммиграция увеличила разрыв поколений, - считает русскоговорящий терапевт Ольга Паркер, которая работает в социальной службе лютеранской церкви на северо-западе. - Дети противятся всему, что говорят им родители, говоря, что те не понимают американский стиль жизни”.

Конфликт ожесточается еще тем, что иммигранты из евангельских общин по своей сути традиционны и консервативны. Они отвергают американскую культуру, несмотря на то, что большинство из них являются американским гражданами.

“Родители считают, что вовлечение в американскую жизнь - это отречение, - констатирует пастор церкви “Веры” Роберт Ратбун. - Они думают, что американизация это разврат”.

В основном семьи у них большие - у некоторых по 10 детей, поэтому родителям сложно контролировать детей. К тому же родительские подходы, которые имели место у них на родине, здесь не срабатывают. По словам Роберта, дети манипулируют родителями, угрожая социальной службой, если те применяют против них физическую силу.

“Родители в свою очередь не доверяют детям, - говорит русскоязычный представитель по связям с общественностью общественных школ Портленда Вадим Рискин. - Они боятся даже говорить с ними, боятся сказать то, что они должны сказать. Некоторые родители даже не в силах спросить своих детей насчёт домашней работы или отправить их в комнату, так как боятся, что у них заберут детей”.

Многие из родителей не хотят ничего знать об американском образовании и не ценят его, подмечает Рискин. Будучи лишены материального благополучия у себя на родине, для славянского общества “состояться” финансово, включая владение домом и автомобилем значит многое.

Родители ожидают от парней быстрого заработка на стройке или в сфере обслуживания автомобилей, а девушек они подталкивают быстрее закончить школу, чтобы присматривать за малышами и выйти замуж. Другие же предпочитают обучение на дому, так как им не нравятся ценности, которые преподаются в школе.

Когда подросток попадает в проблему, славянские родители обычно не обращаются в полицию или социальные службы. Решать самим свои проблемы считается почётным, вмешательство же полиции либо другой официальной структуры в семейную жизнь - позор в глазах всего общества.

“Если ребенок в чем-либо провинился, они считают, что вина автоматически падает на них, - говорит Джон Лавс, бывший офицер полиции Портленда. - Они прикрывают своих детей, так как это может подвергнуть риску их репутацию в обществе”.

Живя двойной жизнью

“Некоторые славянские подростки бунтуют по-тихому, - говорит Паркер. - Они вроде бы посещают церковь, подчиняясь строгому кодексу правил. Некоторые из славянских церквей требуют от женщин носить длинные платья, покрывать свою голову, запрещают косметику, украшения. Под запретом также телевидение, интернет, просмотр фильмов, танцы или свидания.

Но стоит родителям отвернуться, дети мгновенно меняются. Девушки из самых консервативных семей меняют юбки на джинсы и наносят макияж в школьных уборных. Перед возвращением домой они приводят себя в прежний вид. Они проводят мейкап-вечеринки и заводят тайных бойфрендов. Парни тоже устраивают вечеринки, сообщая своим родителям, что идут на молодёжное собрание.

“Они вынуждены играть в эту игру, - констатирует Паркер, - перед своими родителями они не могут быть самими собой, поэтому они живут двойной жизнью. Родители просто не в курсе того, что происходит”.

Школьные и молодёжные лидеры предполагают, что как минимум, от половины до двух-третьих молодежи, проживающих в городе, ведут двойной образ жизни. Порой доходит до проблем в школе или тяжб с законом.

Подвисая в “Старбаксах”

Любимое место для встреч - это лощеный американский “Старбакс”. На бульваре Плейн, что на юго-востоке Ванкувера, в одном из таких кафе группа напомаженных девушек в блузках с глубоким вырезом болтает на смеси русского, украинского и английского с безупречно одетыми парнями, попивая латте.

Большинство славянских тинейджеров тусуются по кафешкам с целью пообщаться, но среди них имеются те, которые вовлечены в криминальную жизнь, говорит представитель ванкуверской полиции Илья Ботвинник. Определённой статистики по преступности нет, но, как ни странно, славянский криминал такой же, как и в любом другом обществе.

После нескольких жалоб на русскоговорящих парней от посетителей наряд полиции Ванкувера был направлен для охраны кафе. Полиция также дежурила в другом месте на Харсли стрит, популярном среди молодежи.

Посетители кафе рассказывали полиции о сделках с оружием на парковке. Ботвинник лично был свидетелем продажи наркотиков; славянские дети курят марихуану, а девушки занимаются проституцией. Также имеются доказательства наличия русской сети по продаже наркотиков в городе, охватывающей “Старбаксы”, несмотря на то, что не было произведено никаких арестов.

Игры в русскую мафию весьма популярны среди детей. Некоторые из них вступают в гангстерские организации, говорит Лавс.

“В то время, как родители молятся в церкви, молодежь организовывает свои криминальные структуры вокруг церквей: они угоняют машины и воруют автозапчасти”, - рассказывает офицер на пенсии.

Работники социальных служб и полиции замечают еще одну возрастающую проблему - наркотики, особенно героин.

Наконец, школьные консультанты и полиция заявляют, что проституция среди девушек-славянок в средних школах уверенно растёт.

“Случаи проституции среди русскоговорящей молодежи были обнаружены в округе Малтома”, - говорит офицер полиции Кит Бигфорд.

Несмотря на непреодолимые проблемы, несколько славянских организаций все-таки предлагают помощь семьям и молодежи.

Лишь потому, что они белые, русскоговорящие беженцы не выглядят меньшинством или нуждающимися в грантах на подобную помощь. И хотя они являются одной из крупнейших этнических групп в штате, мало кто собирает данные о них.

“Пасторы, как привратники сообщества, не пускают социальных работников в свои церкви, - говорит Паркер, - особенно для распространения брошюр и лекций о физическом насилии или воспитании детей, потому что они думают, что я буду проповедовать против семейных ценностей. Они привыкли решать семейные проблемы строго в рамках церкви”.

Но многие из них не решают открыто проблемы с молодежью. Несколько пасторов, с которыми мы говорили, считают, что у них нет проблем. Некоторые молодёжные пасторы говорят на ломаном английском. Некоторые из них не обучены и не образованы и предлагают банальные решения проблем, констатируют Рискин и Паркер.

“Многие русские церкви выглядят здесь, как в России лет 20 назад. Они как бы застряли во времени, - говорит пастор церкви “Веры” Ратбун. - Они так долго руководствовались своими традициями, что начали считать их скорее богословской истиной, чем культурной нормой, и они не желают их менять”.

Но все-таки не все безнадёжно, что-то дает надежду лидерам общества. В течение последних нескольких лет Рискин стал свидетелем окончания средней школы такими русскоговорящими подростками как Виталий Черченко, который окончил Reynolds High School и стал студентом-медиком в государственном университете Портленда.

Ассоциация русской молодежи способствует развитию студентов, помогая им получить высшее образование; к ней присоединяются сотни славянских подростков.

Также на юго-востоке Портленда открылись двери новой школы “Академия Азбуки”, которая стала магнитом для русскоговорящих учеников, бросивших школу или обучающихся на дому.

Некоторые общины уже начинают понимать, что они могут потерять свою молодежь и в конечном итоге свои собрания, если они не изменятся. Многие видят спасение и свое будущее в двуязычной или англоязычной среде. Другие ослабили свой дресс-код. В церкви “Суламита” в Фэйрвью на одной скамейке можно увидеть молодых девушек в коротких юбках на высоких каблуках и бабушек, преклонённых в молитве.

Пасторы тоже меняются, говорит Александр Ткаченко из общественной организации Human Solutions, которая сотрудничает с русскими спикерами. Его пастор в церкви “Суламита” Николай Михалайчук теперь регулярно проповедует, что родители должны уделять больше внимания своим детям. Михалайчук призывает молодёжных лидеров церкви “Суламита” к активной работе с проблемной молодежью.

“Мы должны идти на компромисс, - говорит Ткаченко, - возможно, мы потеряем свой язык, но сохраним веру”.

В конце концов пасторы, психологи и учителя сошлись в одном - качество отношений с родителями имеет большое значение для молодежи.

“Успех зависит от гибкости семьи, - говорит Паркер, - открыта ли та или иная семья для образования и изменения”.

Русскоговорящие родители должны понять, что взаимопонимание с детьми намного важнее строгости и требовательности.

“Библия не учит нас прибегать к насилию. Очень важно объяснять, советовать, общаться... В противном случае дети будут лгать и все равно заниматься своими делами за спиной у родителей”, - советует Павел Юзко, бывший сотрудник департамента здравоохранения округа Малтнома.

“Хорошие отношения с ребенком всегда лучше, чем просто закон” - считает Юзко.

Руслан Гуржий, Drugoe.us

Обсуждение статьи

Ваш комментарий

Уведомлять об ответах Отправить комментарий