Святослав Шевчук: Не бойтесь быть христианами даже тогда, когда это невыгодно.

- Я заметила, что Вы не носите распятие, а изображение Богородицы. Можете рассказать почему?

- Этот знак носят, чтобы показать достоинство епископского служения восточных епископов. Мы всегда носим икону Богородицы, а именно эту икону, ручной работы, мне подарил мой Патриарх в день моей епископской хиротонии. У этой иконы особое значение, как сказал мне патриарх, если мне когда-нибудь станет грустно, я всегда смогу найти в Богородице утешение .

- После Второй мировой войны Украинская Греко-Католическая Церковь была ликвидирована, и Вы росли в период советского преследования. Каким образом это повлияло на формирование Вашей личности?

- Я рос в атеистическом обществе, в котором запрещались любые формы трансцендентного. Нас учили, что Бога не существует. Однако в семье нам прививали другие ценности, и именно семья стала средством, с помощью которого передавалась христианская вера. Именно в то время у меня была возможность в каждой специфической ситуации переживать проявления Церкви как общины и тела Христова. Например, когда человек умирает, Церковь объединяется вокруг него в молитве. Именно при таких обстоятельствах я впервые увидел священника, который пришел ночью, провел богослужение и незаметно и тихо исчез. И мне было интересно, кто этот человек - священник – кем он был и что он делал. В этом человеке я видел настоящего свидетеля присутствия Христа. Этого священника дважды арестовывали, и именно в нем я действительно видел кого-то и что-то, за что стоит отдать свою жизнь. Для нас, молодых людей, это было альтернативой тех официальных ценностей, которым нас учило общество. Именно так я нашел присутствие Церкви в атеистическом обществе.

- Вам разрешили посещать семинарию?

- Семинарию, как традиционное определение видимой структуры и общины, конечно, нет, но семинарию, как способ приготовления человека к священству - да. Священник, о котором я говорил, был ректором тайной, подпольной семинарии. Для меня это было открытием совершенно нового мира.

- А обучение в этой семинарии проходило ночью?

- Не всегда ночью, и с моими профессорами я встречался не часто. Мой способ обучения, вероятно, был довольно странным. Я встречался со своими профессорами минимум раз в два месяца, и каждый раз мне давали книгу. Эту книгу я копировал и в течение двух месяцев изучал. С помощью такого метода я смог изучить и получить свой экземпляр, например, Евангелия Св. Луки. Именно так началась моя начальная формация. Такой вид подготовки мог длиться годами, чтобы соответственно приготовить меня к священству, и я знаю, что этого было недостаточно, но именно так началась моя священническая формация.

- Вы не боялись, что вас обличит тайная полиция?

Тогда я был подростком и не осознавал всей опасности, поскольку она была тайной, а у каждого подростка есть свои тайны. Ни моя мать, ни отец не знали об этом, и это было моей личной тайной. Только через год я понял, что могло случиться, если бы меня разоблачила тайная полиция. Моя мама была учительницей музыки, а отец - инженером. В случае моего разоблачения, родители потеряли бы работу. В прошлом многих украинцев, которые были уличены, или арестовывали, или отправляли в ссылку. Однако в то время я полностью не понимал и не осознавал опасности и преследований, происходящих на Украине.

- То есть с Вами ничего не случилось?

- Слава Богу, ничего не случилось. Лично мое убеждение - для того, чтобы я мог открыто стать священником, Богородица должна была разрушить Советский Союз. Я помню, как молился: для людей невозможно разрушить зло Советской империи, но для Бога нет ничего невозможного.

- Мы слышали и читали о тайных богослужениях во время коммунизма. Каким был Ваш опыт?

- Без Евхаристии Церковь не смогла бы существовать. Евхаристия была центральной точкой нашей жизни. Я вспоминаю одного священника, который никогда много не говорил о страданиях, преследованиях или пытках, но он рассказывал, что даже в тюрьме все священники служили Литургию. Мы были удивлены: как такое возможно? Откуда там взялись чаша и дискос? Он снял очки и сказал: «Вот что мы использовали, одна линза служила чашей с каплей вина, а на вторую мы клали кусочек хлеба, и она служила дискосом». Вот так они отправляли Литургию в тюрьме или на территории концентрационных лагерей.

- Вы помните свою первую публичную Литургию?

- Свою первую публичную Литургию я отправил в 1991 году, сразу после возвращения со службы в Советской армии. До военной службы все оставалось в тайне, но потом вдруг все стало открытым. Я сослужил на Божественной Литургии в храме моего родного города Стрый в Украине. Это было просто удивительно. Мне казалось, что я на небесах. Византийская литургия является иконой небесной литургии, Воскресшего Христа, который отправляет Свою Евхаристию на небесах. Я чувствовал себя, как на небесах.

- И Вам удается сохранять это чувство каждый раз, когда отправляете Литургию?

- Да, и, по-видимому, христиане в свободном мире очень часто в полноте не оценивают этот величественный дар Евхаристии. Свобода порой похожа на преследование и вызов, поэтому она для меня важна. Часть моей миссии ¬– объяснить всем христианам в свободном мире величие этого Таинства – Евхаристической жертвы – и это поистине большая честь иметь возможность принимать Евхаристию ежедневно.

- А как насчет украинцев, пострадавших от коммунизма?

- Коммунизм разрушил наше общество, и одна из наиболее глубоких ран – это разрушение человеческого достоинства. Очень часто в таких странах трудно строить подлинную демократию. Люди боятся открывать себя как личности, боятся быть свободными, не только внутренне, но и внешне, от оков - остатков репрессий предыдущих обществ (под советской властью); быть свободными и взять на себя ответственность не только за собственную судьбу, свою жизнь, но и собственную страну. Я считаю, что только благодатью Святого Духа Церковь может исцелить эти раны. Благодатью Святого Духа есть дух свободы, и те христиане, которые были заключены, могут быть свободными. У нас есть политическая свобода, но нам не хватает внутренней личной свободы, свободы от греха, свободы быть добрыми, строить новое общество и новую церковную общину. Перед нами стоит великая задача и великий вызов, не только в Украине, но и среди украинцев в диаспоре.

- Каков этот вызов?

- Мы можем свободно строить храмы и отправлять Литургию, но большим вызовом настоящего является секуляризация. Люди теряют чувство трансцендентного и, вероятно, не ценят то, что значит быть христианином в современном мире. Моя задача – передать мой энтузиазм этим людям. Не бойтесь быть христианами. Во время Советского Союза было опасно быть христианами. Сегодня, в Европе, быть христианином невыгодно, это очень важно, и я хочу повторить: не бойтесь быть христианами даже тогда, когда это невыгодно.

Мари-Паулин Мейер. перевод «Католического Обозревателя»