Глава УГКЦ: “Вера без действия - мертва”

- Блаженнейший Владыка, Европа породила секулярное cуcпильство, что было вызовом для церкви. Во второй половине ХХ века все говорят о постмодернизме. Сегодня это вызов для Церкви и общества?

- Так. Секулярное общество во времена постмодерна характеризуется таким феноменом как моральный релятивизм. Нет объективной истины, потому истин много. Нету объективного закона, потому что все относительно. Тогда те или иные общие принципы социальной жизни решаются на основе общественного договора - о чем мы договорились как о норме закона и через демократические механизмы легитимизировали, то и сделали частью права. Но как в этом контексте учит Церковь: если демократия теряет моральный ориентир, не базируется на каком-то нравственном законе, не на истинных ценностях - тогда она деградирует. Поэтому сегодня мы видим определенные моменты деградации самой демократии.

- Что такое моральный закон?

- Это не что-то абстрактное, а то, что содержится в природе человека. Это что-то Богом данное. Тогда - с помощью нашего разума - мы можем открыть фундаменты этого закона. Это естественное закон является внеконфессиональным. Он не зависит от того, как определенная религиозная община его понимает или объясняет. Ибо в каждой общине люди имеют одинаковую природу.

- Нравственный закон может не соответствовать официальному. Что тогда делать?

- Здесь есть очень важная составляющая - моральная власть, которая служит нравственному закону. Может быть случай, когда законы принимаются абсолютно демократично, но эти законы противоречат нравственному закону. То есть, есть антагонизм между ними. В таком случае христианин не может такой закон выполнять. Это очень деликатная ситуация. Она может проявляться в виде деградирующей или управляемой демократии, не опирается на ценности и вечные стоимости. Такие случаи могут возникать и в нашем обществе, которое находится в состоянии транзита и не построило ни демократии, ни правового государства. Но в любом случае Церковь предлагает фундамент для такого строительства - нравственный закон.

- Элементами постмодернизма является конструирование идентичности, в том числе и половых. Параллельно элементом секуляризованного общества является ювенальная юстиция, которая между семьей и государством перераспределяет авторитет в пользу государства. Есть еще репродуктивное здоровье. Которая позиции Церкви в этих современных проблемах?

Когда речь идет о новейших идеологии, касается многих половых вещей, репродуктивного здоровья, или ювенальной юстиции - все они имеют одно основание - симуляцию. Если, например, в том обществе распространяют такие ценности - это пропаганда фальшивых ценностей. Это новое - оно фальшивое и аморфное, не имеет ничего общего с фундаментальными принципами европейской цивилизации. Более того, мы сейчас наблюдаем интересный феномен, когда даже некоторые религиозные группы пытаются противопоставить европейские ценности христианский ценностям Украины. И те ценности, которые они представляют как европейские, является выборкой европейских болезней. Но европейская цивилизация никогда не строилась на принципах ювенальной юстиции или гомосексуализма. Она строилась на других ценностях - ответственность и общественная активность каждого, честность, уважение к даже малейшего члена общества, борьба с тоталитарными системами управления человеком. Такие вещи надо называть европейскими ценностями. Мы не можем бездумно копировать западные болезни. Нам надо взять из Европы все универсальное, вечное и сильное - и отбросить все болезни.

- Какой ответ нам готовить на вызовы динамического мусульманского мира. Особенно той части, которая ведет джихад?

- Очевидно, что одной из черт современного общества является факт религиозного плюрализма. Нынешняя Украина - это уникальный пример того, где вместе живут люди разных конфессий и этнической принадлежности. Если мы говорим о мусульманах в Украине, то я бы хотел напомнить, что их религиозные организации относятся к Всеукраинского совета Церквей и религиозных организаций. Их представители очень плодотворно сотрудничают с нами для общего блага. Особенно когда речь идет об универсальных принципах морали - защиту традиционной семьи, традиционных понятий о половой этике. Здесь мы имеем много общего. Всегда болит им, так это то, что их вспоминают лишь в контексте проявлений религиозного экстремизма или джихада. Наше общество почти ничего не знает об исламе, кроме джихада. Но мы должны понимать наших братьев-мусульман, потому что нам с ними вместе жить.

- В христианства соответствие джихада?

- Когда говорят о джихаде, то очень много интерпретаций этого понятия. В оригинальном смысле - это борьба со злом. В православной аскетике есть понятие “невидимой брани”. Это означает борьбу со злом в себе и вокруг нас. Но когда проповедник говорит, что взлом есть мусульмане, или злом есть христиане, то это может быть определенная интерпретация. Мы должны перед тем, как давать оценку жизни религиозной общины мусульман, лучше к ним присмотреться, услышать их.

- Мы можем научиться чему-то у мусульман?

- Так. Первое - бескомпромиссность в вопросе секуляризации общества. Западное общества теряет чувство сверхъестественного. Мусульманский мир - нет. Религия занимает важное место в жизни. Вторая вещь - наши братья-мусульмане не боятся проявлять свою веру. Надо признать, что порой христиане в повседневной стесняются своей веры. Тогда происходит определенная раздвоенность, дихотомия: в храме мы благоговейно и показательно молимся, а когда переступаем пороги храма - живем так, будто Бога не существует. Наша вера часто не влияет на наше повседневную жизнь. Поэтому, возможно, нам нужно быть бескомпромиссными - не стесняться быть христианами.

В-третьих - и это касается категоричности молодежи - мы не можем идти на компромиссы или соглашение со злом. Если мы закрываем глаза на зло, принося, мой брат, наши политики, то мы - соучастники. В таких случаях категоричность может проявляться в таких понятиях как джихад. Хотя, повторю, что в нашем случае надо правильно понимать это слово. Если мы объявим войну всему взлома в нас и нашем социуме - мы будем добрыми христианами.

- Вы сказали о дихотомию. Во всех регионах Украины на Пасху переполнении церкви. Складывается очень положительное впечатление об обществе. Но параллельно мы имеем проблемы с донорской кровью, финансированием специализированных больниц, лечением онкобольных и диабетиков, ВИЧ-инфицированных и тд. Как это сочетается?

- Раздвоенность является проявлением греха. Если наши действия не соответствуют тому, что мы декларируем - это проявление греха. Мы порой до конца не понимаем общественный проявление греха. Когда мы говорим о грехе, то как о чем-то сугубо личное. То, что крутится только вокруг меня. Но каждое решение человека имеет не только личное измерение, но и общественный. Мы имеем целый ряд общественных структур греха, как об этом говорил Папа Иоанн Павел II. Поэтому, когда я вижу требующий, но не чувствую потребность помочь, то я не зрелым христианином.

Я мечтаю, чтобы каждый верующий христианин понимал: вера без действия - мертва. Мечтаю о том, чтобы каждый верующий проявил себя в социальном служении. Мы не можем любить Бога, если не любим ближних. Социальное служение Церкви имеет религиозный характер, потому что когда я служу человеку со мной - я служу Богу, образу и подобию которого является этот человек.

Уровень христианизации общества можно определить уровень полноты социального служения. Насколько полно наши верные отзываются на потребность донорской крови и много других вещей. Конечно, каждый может служить в меру своих физических или материальных возможностей. Но речь идет не о формах. Главное - чтобы социальное служение было. Кстати, наша церковь готовится к 1025-летию крещения Руси-Украины. Следующий год приготовления объявлен годом социального служения. Этим мы хотим показать, что прямым следствием тайны крещения является диакония, т.е. социальное служение. К этому мы призываем и на этом мы воспитываем своих верных.

Александр Куриленко, Gazeta.ua