Много букв о СМИ и злых подростках

Отсутствие чувства юмора ведь определяется не только неумением смеяться над смешным, но и смехом над тем, что по определению несмешно. Отсутствие чувства юмора, оно от тех же корней, что и бесчувствие.

Я давно уже не смотрю ящик, не читаю модных журналов, по радио, если и слушаю, то только музыку. Рок, джаз, блюз, классика, старинная музыка. Когда настроение.

Я никогда не написала бы и не произнесла фамилий «Веселкин» или «Стиллавин». Это не мое. и, видимо, не вспомнила бы о том, что, вот, были некто Стиллавин (скорее всего, это псевдоним) и некто Бачинский, парочка шоуменов. Видимо, какой-то адаптированный под определенный менталитет, вариант то ли Пата с Паташоном, то ли Державина с Ширвиндтом. О Бачинском и Стиллавине я лишь и могу сказать это самое «не мое».

Помнится, Бачинский погиб в автоаварии. Почему-то полагаю, что Стиллавину было не смешно.

Я не знала о том, что Стиллавин работает нынче на Маяке. Когда я приходила туда в студию «Адресов милосердия», у меня неизменно культивировалось хорошее впечатление о тех, кто меня там радушно встречал, как и моих коллег. Ведущие — Вера Кузьмина и Саша Ветров. Они наши, они всегда в теме. Там говорят о серьезном без трагического надрыва, без соплей в сахаре, но и с органичным соблюдением такта. И, кстати, говорили мы о том же «любимом» муковисцидозе.

А оказываается, Маяк разношерстен. Есть там, оказывается, некое шоу Стиллавина. И в шоу есть рубрика «болячки». Говорят, развлекательная, это, чтобы у людей по утрам (так мне, неучу, объясняют) в пробках повышалось настроение. Там говорят об эпилепсии, о раке, о гемофилии. А на тему «муковисцидоз» я наткнулась в яндекс-ленте по ключевому слову. Так, собственно, и узнала про это развлекательное шоу. И узнала, что муковисцидоз — это, оказывается, ужас, какая ржака.

Как я потом поняла по поднятым материалам, та же веселая компания была серьезно возбуждена по поводу довольно, на мой взгляд, неумной выходки девиц «пусси райот», о которой я бы давно забыла, если бы не суд и рпц, и если бы мне об этом не напоминала моя добрая френд-лента. Шоу Стиллавина в полном составе публично признало свою сугубую православность и подогревало свои оскорбленные «религиозные чувства», долго их по этому поводу не отпускало. Знаете, про таких, наверное, рановато говорить, мол, это кремлевский заказ. Вряд ли. Это такая порода людей — они просто желают нравиться власти. Это — заигрывание с сильными против слабых.

Слышны голоса о том, что надо было бы промолчать и не заморачиваться на той злосчастной передачке про муковисцидоз. Другие голоса поют о том, что на обиженных воду возят. Так вот, почему я считаю, что молчать нельзя. Молчать нельзя именно в данном, конкретном случае.

Можно взять волю в кулак и промолчать, когда вы слышите такое в магазине или общественном транспорте. Можно молча уйти из гостей и больше туда никогда не возвращаться, когда вы услышали там такое. Но, когда это вещается на огромную аудиторию незнакомых нам людей, впитывающих это, как нечто безусловное, этому надо противопоставить другую позицию, дав понять той же безымянной аудитории сми, что такая позиция существует, и что ее нужно учитывать.

Я не знаю этих ведущих, но предполагаю, что у них есть свой фан-клуб, и для кого-то они кумиры. И, судя по всему, они кумиры именно таких озлобленных подростков, которые травили наших подопечных в школе и во дворе, узнав об их инвалидности. Так было с Тимуром Нагайцевым, который отказался ходить в школу, так было с Яной Овчинниковой, которая с мамой была вынуждена переехать на другой конец города, с маленькой Мариной Белобрагиной, которая оказывалась среди друзей, лишь приезжая в больницу.

Всех их уже нет, а я об этом помню от них дословно. И помню, как я довольно беспомощно пыталась успокоить Марину, которая жаловалась на своих обидчиков из ее третьего класса: мол, ты помни, что люди злые не потому, что они такие, а от слабости и оттого, что они не знают о боли. Мол, они просто не умеют владеть собой.

Есть целая армия, уже взращенная на упрощенных схемах поведения, которые люди черпают из средств массовой информации, для потребителей всей этой продукции статус медиа-персоны означает по умолчанию кредит авторитета. «Это правда потому что это сказали по телевизору». «Так надо себя вести потому что (имярек) так себя ведет». Это большой подражающий пласт, на нем строится у нас вся политика.

И в этот коллективный мозг вкладывается приятное ощущение сопричастности кумира его желаниям. Авторитет говорит о том, что надо идти по жизни, смеясь в лицо всем бедам, только, видимо, чужим. Авторитет говорит о том, что очень прикольно поржать над инвалидами, ветеранами, стариками. И, поскольку, это ужас, как смешно, с ними и обходиться на всех уровнях можно без особых церемоний. Не стало ли понятным, почему власть и церковь это снисходительно попускают, не прощая пляски в храме?

И скажите теперь, пожалуйста, чем отличаются весьма неопределенные некие «оскорбленные религиозные чувства» от чувств тяжелобольного человека, проходящего через ад, над которым смеются, усиливая смех государственными динамиками, и почему об этом надо молчать?

Майя Сонина, baznica.info