Интервью с заключенным, который принял Христа

Иван Линник сидит уже третий раз. В этот раз за убийство. В колонии строгого режима он уверовал в Бога. Это было в Изяславе, Хмельницкой области. К ним постоянно приезжал капеллан. Так что тюремное служение приносит свои плоды, и это я увидел своими глазами.

Через время он заболел туберкулезом, и его направили в Херсонскую тюрьму. Хотя он чувствует себя здорово, не болеет и не ощущает никаких признаков туберкулеза (сухой кашель, потливость ночью, теряет вес). Его пастор позвонил нашему и попросил послужить брату здесь в Херсоне.

Тюрьма в Херсоне

Вход в тюрьму в Херсоне выглядит очень мило.

Мне предложили взять интервью и у Вани. Я согласился. Таким образом и я попал на встречу с Ваней.

Общее впечатление

Тюрьма совсем не страшное место. Спокойные меланхоличные люди заходят и выходят. Спокойные работники проверяют передачи. Спокойны бухгалтера и даже заключенные.

Страшно здесь одно — ограничение свободы. Понимание, что ты заключен, лишен всяческой свободы и надолго. И это понимание делают с людьми страшные вещи. Гомосексуализм, тюремная иерархия — думаю, это только производные.

<span >Как все было?</span>

Мы привезли с собой 4 пакета продуктов. Чтобы брат ощутил всю заботу и любовь, которую Бог и мы имеем к нему. Мы — это автор этого блога и журналист, Владимир Багненко, и Лена Федорченко, которая служит капелланом в разных тюрьмах Херсона и области. Открытая и приятная сестра.

Служение в тюрьме. Передача заключенному.

Нас провели в небольшую комнатку. Спокойная женщина в зеленом армейском костюме и берете попросила поставить пакеты на стол. Потом Лена записала под диктовку текст: «О последствиях предупрежден, среди передачи запрещенных предметов нет».

Начали доставать каждый продукт отдельно и проверять. Сыпучие полностью пересыпают в пакеты. Хлеб — режут. Если сладкая вода — бутылку открывают и нюхают. Колбаса, сыр, сало — прямо в середине прорезается большим поварским ножом. Туалетная бумага, порошок для стирки, чай — пересыпается или снимается этикетка

Все это прошло контроль. А вот крем для бритья — нет. Женщина в берете нашла на упаковке слово «алкоголь». Правда, потом все же разрешила пронести. “Добрая” – сказала о ней Лена позже.

Потом мы написали обращение к руководителю тюрьмы на право посетить заключенного Линника Ивана.

Ждем. Пока наше обращение будет рассмотрено и одобрено.

Рядом сидит грузная женщина, в нелепой синей кофточке. Плачет и говорит по телефону.

Лена рассказывает про другие тюрьмы, насколько там более строгий режим, и какие злые там даже охранники.

— Эта девушка очень внимательная по сравнению с ними. Там на тебя накричат, нахамят. Ты еще не знаешь — с улыбкой говорит она мне.

Входит уже знакомая нам девушка. Я беру паспорта и мы направляемся к бухгалтерии. Нужно заплатить за встречу, за какие-то бумаги. Сумма смешная — 3,63 грн.

Теперь нам разрешен проход.

Начинается самое неожиданное. Оказывается, на встречу запрещено брать все. И телефон, и диктофон, и даже ручку с бумагой. А у меня же интервью. И Ваня готов к разговору. Я беру в карман небольшую ручку и бумагу. Если будет возможность — запишу. Для себя объясняю, что я не имею злых намерений, только чтобы послужить другим историей Вани. Объяснение вялое, но намерения у меня действительно только самые добрые.

У нас в Херсоне эта тюрьма здесь построена еще со времен Екатерины. И это заметно. Старые массивные стены, решетки на окнах, которые не приставлены сверху, а словно вшиты в оконный проем.

Мы прошли по узкой тропинке, обтянутой колючей проволокой справа и слева. Сколько хватало глаз — вокруг только белые стены и проволока. Словно из колючей проволоки созданы заборы. Такое ощущение, что даже тарелки и ложки обтянуты колючей проволокой. СИЗО. Тюрьма

Встреча с заключенным

Нас провели в небольшую комнату. Похожая на кабину летчика, она скорее создана, чтобы сковывать, чем создавать атмосферу доверительной беседы. Перед нами с Леной висело две телефонных трубки. Сзади ковыляла женщина, которая плакала там, в коридоре. Она еле шла, но все же не отставала.

Пока мы ожидали заключенных — разговорились. Она приехала из Одессы. Этот заключенный — ее будущий муж. Сейчас весит всего 57 килограмм, отощал бедняга. На вид ей не менее 60 лет. Я подумал, что моя бабушка в 78 выглядит бодрее.

Сначала вошел возлюбленный этой бабушки. Он поднял телефонную трубку с другой стороны и они начали общаться.

Потом вошел Ваня. На вид ему лет 60, но у меня же есть его год рождения. Он 1970 года рождения. Тюрьма старит? Похоже, очень.

В моей голове возникла простая картинка. Общество не знает, как обуздать грех. Потому придумывается этикет. Это правила общества. Однако, не все их соблюдают. Тогда высшее общество, то, которое соблюдает — не принимает тех, кто не соблюдает. Есть милиция — это те люди, которые отвечают за порядок в обществе. А тюрьма — это последняя инстанция. Место, где отнимают самое ценное — свободу, чтобы обуздать твои страсти.

Ваня начал рассказывать свою историю.

- Как сел?

- Уже третий раз сижу. На этот раз за убийство. Всего 19 лет сидит в своей жизни, первые два за кражу.

- О семье рассказать?

Я самый младший в семье, и самый непутевый. Отца и не знал.

- Как убил?

- Все просто. Пришел к другу в квартиру. А там другой мужчина был какой-то, на топчане лежал, и почему-то начал приставать ко мне. Ну у меня гордость взыграла, я вышел спиной на кухню, а там нож.

Дали 9 лет. В 58-й Изяславской исправительной колонии.

По его словам особенно жестокой колонии. Например, здесь всего 5 одиночных камер, а там —46. И там с тобой ведут себя жестче, чем здесь.

В тюрьме и уверовал. Через 2 года после того, как сел. Уверовал через мастера, с которым раньше работал. Он увидел изменения в этом человеке, и понял, что хочет жить по-другому.

Бог дал ему этот шанс, уверовал в 2007 году.

Начал читать Библию. Сейчас уже хочет служить.

Крестился Духом только в июне 2013 года. До вечера ходил счастливый, смеялся. Друзья-сокамерники даже начали шутить, что «парень что-то несвежее съел». Но Ваня всю ночь не спал, так радовался Божьему присутствию.

- Сколько осталось?

- 117 дней. У меня есть календарик, каждый день зачеркиваю и даты считаю.

Здесь лучше, чем в Изяславе. И условия лучше.

Камера заключения

Когда он сидел и говорил, я смотрел на него во все глаза и неожиданно меня посетила простая мысль. Он настолько прост. Да, он сталкивается с искушениями, с проблемами. А когда выйдет на свободу — тем более будет бороться. Но сейчас у него все правильно в голове — Бог на первом месте, потом все остальное. Мы, вольные люди, так часто привередничаем, требуем себе что-то особенного. Но ведь у нас есть все необходимое — Господь и Его воля, свобода и обеспечение. И Ваня все это понимает. И все это имеет. Кроме свободы пока.

- Жена, дети?

Да есть, жена. Ушла от меня. Внучка уже есть. Но дочь сказала — не ищи меня даже.

Провел на свободе 86 дней. Пока не посадили в третий раз.

Тут Лена всполошилась. Она не первый раз с таким сталкивается.

— Сатана обманывает людей. Они искренне верят, что изменятся, но на свободе долго не задерживаются.

— Да. Я хотел свободной жизни. Даже сам не знаю, как так получилось.

В тюрьме есть и библиотека.

Какой репертуар в библиотеке? (смеется). Книги 41-45 года,

— Мы за мир и все за нами, — шутит рядом Лена.

Мне дали 60 недель лечения. Я тут уже 6 недель. Тут мой срок и закончится. 15 декабря. 117 дней осталось.

***

Все это время мы общались по телефону, причем соседа слышно намного лучше, чем себя самого. И тем более, плохо слышно Ваню.

Время вышло и за нами зашла женщина в берете.

После тюрьмы осталось двоякое впечатление. Осознание счастья, что ты свободен. И понимание, как плоть развращает людей. Ведь по сути, он здесь сидит только потому, что не умел обуздать свои страсти, бурлившие всего несколько секунд.

Еще больше противоречий добавила Лена.

— Ты видел эту бабушку? Я почти убеждена, что этот заключенный нашел ее по переписке. И он использует ее. Это его ноги на свободе – она решает его вопросы, она примет его, когда он выйдет. Ну а потом он кинет ее. Так многие делают. А еще она нужна ему для секса. Это правда, что женщины любят ушами – она уши развесила и верит. А они такие там письма пишут из тюрьмы, что сам Тютчев зачитался бы. Он

Лена подвезла меня к офису. Один факт за другим, я все больше понимал, что тюремный мир совсем другой.

Когда я вышел из машины, то подумал, насколько же мы счастливы. Все мы – люди, живущие на свободе. У нас есть дома, есть пища, есть работа, есть близкие люди. И самое главное – мы свободны.

В тюрьме они искренне верят, что будут вести нормальный образ жизни, но на них уже печать тюрьмы. Но люди, которых изменил Бог — на них печать Божья. Этот Ваня еще имеет что-то от тюрьмы, но его глаза светятся, он уже изменен внутри. И это главное. Быть измененным внутри, тогда никакие внешние ограничения, никакая тюрьма не сможет повлиять на тебя.

Владимир Багненко, Слово ободрения

Обсуждение статьи

Ваш комментарий

Уведомлять об ответах Отправить комментарий