Положение религиозных меньшинств в России и Литве: сравнительный анализ

Так, Ж. Шальян отмечает, что «в современном мире примеры меньшинств, подвергающихся дискриминации или угнетению с различной интенсивностью, настолько многочисленны, что даже трудно составить полный список всех различных по численному наполнению групп. Проблемы, встающие перед ними разнотипны:

- дискриминация: отвержение, связанное с принадлежностью к особой группе
- культурный гнет: запрещение изучать родной язык в школе или использовать его в печатных или аудио-визуальных материалах
- экономический гнет: систематическое пренебрежение интересами меньшинства
- физический гнет: массовое заселение территории меньшинства группой этнического большинства или оккупация территории меньшинства путем переселения населения
- геноцид: политика, проводимая с целью уничтожения всего меньшинства в целом» .

В настоящей же статье мы ограничимся рассмотрением и сравнительным анализом положения религиозных меньшинств в сегодняшних России и Литве. Такое сравнение интересно, на наш взгляд, тем, что обе эти страны находятся на так называемом «постсоветском пространстве», но весьма различны по своему религиозному составу, культурным и политическим ориентациям.

Но что такое религиозное меньшинство? В своей работе «Критерии определения меньшинства», Н.С. Катько справедливо отмечает, что «в основу определения понятия меньшинства должен быть заложен подход, направленный на всеобъемлющий охват понятия меньшинств, который включает все типологическое и видовое разнообразие, базируется на общих критериях» . Эти критерии – количественные (для того, чтобы группа могла быть признана меньшинством, она должна быть меньше по численности остальной части населения, а также не доминировать в обществе), и качественные (группа должна обладать устойчивыми этническими, религиозными и языковыми характеристиками). После подробного анализа возможных подходов, Н.С. Катько предлагает свое определение понятия «меньшинства»: «это группа граждан государства, численно меньшая основной части населения и /или занимающая недоминирующее положение, обладающая устойчивыми этническими, языковыми, религиозными и культурными характеристиками и имеющая желание сохранить свою самобытность. Причем целесообразно под меньшинством понимать как этнические, так и религиозные, языковые и культурные меньшинства и объединить их общим термином “меньшинство”» .

В целом, мы согласны с этим определением, хотелось бы лишь уточнить, что когда (само)идентификация личности или группы осуществляется по религиозному признаку (а этнические, языковые и культурные характеристики имеют второстепенный характер), имеет смысл говорить именно о «религиозном меньшинстве». Кроме того, возможность /невозможность реализации права человека на свободу совести неразрывно связана с его религиозным самоопределением в конкретной социокультурной среде, и здесь также уместно выделять религиозные меньшинства в отдельную группу.

Итак, будем считать, что религиозное меньшинство - это группа граждан государства, численно меньшая основной части населения и /или занимающая недоминирующее положение, обладающая устойчивыми религиозными характеристиками и имеющая желание сохранить свою самобытность. Это определение содержит количественные (малая численность и недоминирующее положение) и качественные (устойчивые религиозные характеристики) признаки. Определить религиозное меньшинство даже количественно весьма непросто, а с устойчивыми религиозными характеристиками дело обстоит еще сложнее.

Дело в том, что эти характеристики могут передаваться из поколения в поколение без особых изменений (как правило, в этом случае важную роль играют также этнокультурные характеристики – например, в случае со старообрядчеством), а могут формироваться и изменяться в течение короткого периода времени (что присуще, например, многим новым религиозным движениям). То есть, групповая религиозная идентичность может быть как статичной, так и динамичной, но в любом случае предполагается, что таковая идентичность существует и ее возможно каким-то образом зафиксировать.

Что же касается количественного определения религиозной принадлежности, то здесь возможны различные критерии: «этнический» (когда предполагается жесткая взаимосвязь национальности и религиозной принадлежности, например: «русский – значит, православный»), религиозная самоидентификация (когда сам человек относит себя к той или иной религии, как правило, исходя из культурных предпочтений), реальная религиозность (подразумевающая практическое следование религиозным предписаниям) . Например, по «этническому» критерию в России православных более 80%, по «культурному» - около 60%, практикующих же православных – от 2 до 10% (схожая ситуация – с литовскими католиками, разве что число практикующих верующих там несколько больше). Очевидно, что наиболее объективный критерий – это реальная религиозность, но отследить ее уровень (особенно для малочисленных религиозных групп) чрезвычайно сложно. Поэтому в настоящей статье мы в целом будем придерживаться критерия религиозной самоидентификации (отнюдь не настаивая на универсальности этого критерия).
Рассмотрим религиозную ситуацию в России. «Самые общие показатели культурной религиозности (т. е. численность людей считающих себя представителями данного религиозного движения) выглядят следующим образом:

Православных — 75-85 млн.
Католиков — до 1 млн.
Протестантов — 1,5-1,8 млн.
Староверов — менее 1,5 млн.
Мусульман — 6-9 млн.
Иудаистов — до 50 тыс.
Буддистов — около 550 тыс.
Жестко организованных НРД (т. наз. «тоталитарных сект») — не более 300 тыс.»

Таким образом, к религиозным меньшинствам в России можно отнести все религиозные группы, кроме православных. Уровень реальной религиозности среди них – как правило, довольно высокий (за исключением тех меньшинств, для которых религия – лишь часть этнической и культурной традиции). Российские меньшинства относительно немногочисленны, мало влиятельны, но стремятся подчеркнуть свою самобытность.
Как правило, группы меньшинств стремятся сохранить свои характерные особенности, особенно если ей приходилось делать это в течение длительного времени. Члены этих групп иногда могут принимать решение о принадлежности /непринадлежности к меньшинству. Некоторые члены меньшинств могут предпочесть ассимиляцию (в данном контексте – через принятие православия), и если со стороны меньшинства или большинства встречают препятствия на этом пути, то это — дискриминация (а такие случаи, особенно при переходе из иудаизма в православие, встречаются довольно часто).

Но обычно дискриминация религиозных меньшинств заключается в пренебрежении их интересами (реже – в открытом преследовании) российскими чиновниками различных уровней. Свой вклад в создание напряженной обстановки вносит и РПЦ МП, стремящаяся (и весьма успешно) к особому покровительству со стороны государства.

Принятие закона «О свободе совести и о религиозных организациях» в 1997 г. – маркер негативного отношения к религиозным меньшинствам в российском обществе. А ведь этот закон противоречит не только гуманистическим представлениям о правах человека, но и действующей Конституции РФ. Так, уже в преамбуле закона указаны религиозные предпочтения нынешней власти установлен 15-летний срок регистрации, до достижения которого вновь возникшая религиозная организация лишается основных юридических прав иностранцы практически лишены права заниматься религиозной деятельностью.

Сторонники принятия этого закона обосновывали его необходимостью борьбы с т.н. «тоталитарными (деструктивными) культами». Однако «секты» вполне обходятся и без регистрации, или же регистрируются как общественные организации. Больше всего от этого закона страдают такие религиозные группы как католики и протестанты. Фактически дискриминации подвергаются не «секты» (большая часть которых, кстати, безвредна для общества), а христианские меньшинства.

Ниже мы приведем лишь некоторые примеры такой дискриминации (взятые из доклада правозащитной организации «Московская Хельсинская группа» за 2004 год ).

Резкое ухудшение за последние четыре года ситуации в области свободы совести отмечали еще в марте 2004 г. лидеры ряда религиозных организаций (лидер Исламского комитета России Г. Джемаль, руководитель департамента по связям с общественностью Евро-Азиатского еврейского конгресса (ЕАЕК) Р. Спектор, исполнительный директор Российского объединенного Союза христиан веры евангельской (РОСХВЕ) К. Бендас и директор Института религии и права адвокат А. Пчелинцев) на пресс-конференции в медиа-центре «Известий». Пчелинцев указал на множество печальных примеров из жизни протестантских церквей в регионах России: поджоги церквей и молитвенных домов в городах Чехове, Подольске, Балашихе избиение пастора и его жены в г. Воронеже противодействие местных властей в ряде регионов открытию молитвенных домов организация некоторыми православными священниками пикетов с лозунгами «Сектанты, вон из России!»

В ноябре 2004 г. прошла встреча представителей ПАСЕ с главами и представителями российских религиозных организаций: церквами евангельских христиан-баптистов, пятидесятников, адвентистов седьмого дня, католиков, Обществом сознания Кришны, Новоапостольской церковью. Отмечалось, что наибольшие трудности возникают при общении религиозных организаций с местными, а не с федеральными властями. На встрече указывалось на многочисленные случаи нарушения прав религиозных меньшинств. Особенно неблагополучными были признаны Республика Татарстан, Саратовская область, Краснодарский и Ставропольский края.

Если даже деятельность крупных «традиционных» религиозных организаций сталкивается на региональном уровне с заметными препятствиями, то положение нетрадиционных конфессий, новых религиозных движений и т.н. «тоталитарных сект» значительно сложнее. Так, 16 июня 2004 г. в Москве завершилось шестилетнее разбирательство с религиозной организацией «Свидетели Иеговы». Организация обвинялась в разжигании религиозной розни, разрушении семей, принуждении к отказу от медицинской помощи. Суд вынес решение о запрете деятельности «Свидетелей Иеговы» в Москве. После вердикта суда апелляционной инстанции деятельность «Свидетелей Иеговы» немедленно была запрещена и в других регионах. Теперь дело будет рассмотрено в Европейском суде по правам человека.

Летом 2005 г. некоторые российские протестанты (в основном, члены пятидесятнических церквей харизматического направления) стали инициаторами и участниками митингов, пикетов и демонстраций против нарушения представителями власти демократических законов. По мнению Р. Лункина, «выступления в Москве и в Воронеже пока не привели к разрешению конкретных проблем в пользу церквей, но протестанты по-прежнему устраивают в центре Москвы пикеты, разгоняемые милицией, и пытаются призвать власть к ответу через открытые обращения, письма и суды. У чиновников, которые заботятся о “национальной и духовной безопасности народа” существует страх, что в стране растет и крепнет целая армия протестантов-сторонников “оранжевой” революции. Для того, чтобы остановить эту армию, представители власти идут на нарушение основных гражданских прав, прописанных и Конституции РФ и в Законе о свободе совести 1997 года, тем самым, усиливая дискриминацию религиозных меньшинств по всей стране. Однако именно беспрецедентное давление со стороны власти делает уличные акции протестантских церквей политическими, направленными на отстаивание европейских демократических норм, а не узко церковных интересов. Постепенно происходит процесс политической радикализации евангельских церквей, которого представители власти боятся больше всего» . На наш взгляд, при сохранении нынешней ситуации с соблюдением (точнее – несоблюдением) прав человека в России будет происходить постепенная политизация не только протестантов, но и других религиозных меньшинств.

Теперь рассмотрим религиозную ситуацию в Литве. Она (ситуация) в целом регулируется “Законом о религиозных общинах и объединениях” 1995 г., согласно которому:

• Ст. 5. Государство различает девять традиционных религиозных общин и объединений... римско-католические, греко-католические, евангелические лютеране, евангелические реформаты, русские православные, старообрядцы (поморский толк), иудеи, мусульмане — суниты и караимы.
• Ст. 6. Остальные (нетрадиционные) религиозные объединения могут получить государственное признание в качестве составной части литовского исторического, духовного и общественного наследия, если они поддерживаются обществом и их институты и ритуалы не противоречат законам и морали. Государственное признание означает государственную поддержку духовного, культурного и социального наследия религиозных объединений. Религиозные объединения могут потребовать государственного признания по заключении периода не менее 25 лет от даты их начальной регистрации в Литве. Начальная регистрация имеет место при условии, что религиозное объединение легально действовало (было зарегистрировано) в Литве после февраля 1918 г.
• Ст. 10. Недавно основанные (повторно основанные) традиционные религиозные общины и объединения приобретают права юридического лица в соответствии с уведомлением об их основании (повторном основании), направленным в Министерство юстиции их лидерами.
• Ст. 11. Другие религиозные общины и объединения приобретают права юридического лица после регистрации устава... Министерство юстиции обязано зарегистрировать устав не позднее 6 месяцев со дня его предоставления.
Итак, религиозные организации подразделяются на «традиционные» и «нетрадиционные» (не обладающими в Литве никакими историческими корнями), но последние могут приобрести права юридического лица не позже, чем через 6 месяцев, направив местным властям необходимые документы. В этом – принципиальное отличие литовского закона от российского. Кроме того, число «традиционных» религиозных организаций достаточно велико и включает в себя большую часть литовских верующих. Ниже мы приводим статистику жителей Литвы по религиозной принадлежности (данные переписи населения 2001 г. ):

Всего – 3484 тыс. чел. (100%)
Римские католики - 79%
Православные (РПЦ) - 4,07%
Старообрядцы - 0,78%
Лютеране - 0,56%
Кальвинисты - 0,2%
Свидетели Иеговы - 0,1%
Все остальные религии и конфессии (мусульмане, пятидесятники, иудеи, язычники и пр.) – менее 0,1% каждая
Не принадлежат никакой религии - 9,5%
Не смогли указать свое вероисповедание - 5,35%

Итак, на первый взгляд, Литва представляет собой государство с относительной (de jure - полной) свободой развития всех возможных верований и направлений религии. Закон определяет часть вероисповеданий как “признанные государством религиозные объединения”, другие - как “нетрадиционные”. Причем к последним относят вполне обычные и распространенные в мире церкви методистов или баптистов. Но законодательство имеет в виду регистрацию, т.е. признание не вероучения или вероисповедания, а юридического лица. Таким образом, оказалось, что часть баптистов - Литовский Союз Баптистских Общин - были признаны государством (это пока единственный прецедент в стране), а другие независимые от союза баптистские общины, при всей схожести вероучения, остались “нетрадиционными”. Сейчас в парламент Литвы поданы документы о признании “Литовского Союза Пятидесятников” и “Объединенной Методистской Церкви в Литве”. Но в стране существует и какое-то количество общин деноминационных пятидесятников, которые не входят в ЛСП.

Подавляющее большинство опрошенных признали свою принадлежность к Римско-католической церкви. Но более полумиллиона живущих в Литве не смогли указать свою религиозную принадлежность. Прибавим к этому статистику литовской печати, согласно которой только около трети католиков регулярно посещают храмы. Следует вывод о том, что в стране существует огромный потенциал для церковной миссии. Однако иерархи «традиционной» и преобладающей конфессии настояли на исключении из проекта нового “Закона Литовской Республики о религиозных организациях” пункта о возможности юридического существования в стране “религиозных миссий”. (Новая редакция этого закона вызывает много споров и готовится к обсуждению в парламенте уже более трех лет.) По мнению католического епископата, миссионерская деятельность неуместна в христианской стране.

Прошедшая всеобщая перепись населения страны вызвала недоуменные вопросы представителей “нетрадиционных вероисповеданий”. В бланках, которые предлагалось заполнить, не были указаны все зарегистрированные в стране исповедания, но лишь несколько основных. Остальным предлагалось указать свою религию максимально точно в отдельной строке. Документ заполнял сотрудник службы переписи, которые должен был быть обучен и проинструктирован, в том числе и относительно возможной принадлежности опрашиваемого к другой, неуказанной в бланке, религии. К сожалению, известны многочисленные случаи, когда сотрудник службы переписи предлагал указать только упомянутые исповедания и отказывался вносить в бланк неизвестные ему вероисповедания. Таким образом, некоторые евангельские христиане были внесены в списки как принадлежащие евангелическо-лютеранской или реформатской церквам. Часто под вероисповеданием просто понималась национальное и культурное происхождение опрашиваемого. Отчасти можно сказать и том, что некоторые конфессии не были готовы к переписи. Члены евангельских или свободных церквей не могли точно назвать свою конфессиональную принадлежность, либо указывали ее не верно. Некоторые же организации (например, «Свидетели Иеговы») провели большую работу по разъяснению важности переписи среди членов своих общин и даже среди их близких и знакомых. По мнения авторов, именно поэтому число представителей этого религиозного образования было так велико в результатах переписи.
Еще один важный момент, который хотелось бы отметить – это «сектофобия» в литовских СМИ, хотя по размаху и уступающая российской, но все же держащая общество в напряжении. Недавно (октябрь 2005 г.), например, церковь «Адвентистов седьмого дня» подверглась довольно активным нападкам в СМИ. Поводом к этому послужили хулиганские действия нескольких подростков, двое из которых якобы участвовали в деятельности АСД. Но нападки начались гораздо раньше.

С точки зрения многих литовцев (в том числе – представителей властей) многие «нетрадиционные» религиозные организации являются «сектами» в самом плохом смысле этого слова. В процессе вступления в Евросоюз эмиссары Брюсселя пытались учить политиков и государственных служащих элементарной толерантности в отношении к национальным и религиозным меньшинствам. Большая часть таких меньшинств поддержала вступление Литвы в объединенную Европу, резонно ожидая улучшения даже не отношения, но общей атмосферы в стране. К сожалению, иллюзия свободы и внимания к малочисленным религиозным общинам и союзам длилась не долго. Уже через короткое время идеалы толерантности были положены в стол. В стане остается едва ли с десяток людей, способных дать профессиональную и непредвзятую религиоведческую оценку. В массе же своей чиновники остаются при мнении о том, что всякая религия, не входящая в список, так называемых “традиционных” вероисповеданий, является потенциально опасной, в лучшем случае нежелательной.

На местах симбиоз католической церкви и муниципальных властей принимает уродливые черты. В таких районах страны были попытки отказать представителям небольших религиозных общин (как правило, это евангелические христиане) в аренде помещения, проведении религиозных служб и светских мероприятий. Чиновники мотивируют отказ тем, что существует некая государственная церковь, которая имеет исключительное право осуществлять духовную и социальную работу. На самом деле, литовские законы этого не предусматривают. Но мнения юристов мало что значат для людей, которые боятся потерять свои должности. С подачи СМИ слово «секта» ассоциируется, в первую очередь, с харизматическими общинами, которые еще пятнадцать лет тому назад серьезно напугали католическую церковь темпами своего роста.

При всей недоброжелательности, сквозящей в газетных статьях и телепередачах, евангельских христиан в Литве наберется едва ли более шести или восьми тысяч на более чем трехмиллионное население. Второй по величине среди альтернативных религиозных объединений является община Свидетелей Иеговы. Иногда имеют место некие экуменические проекты церквей и общин, общие богослужения, праздники. Но ни одно такое событие не может найти отклика в литовских СМИ. Церкви продолжают оставаться разобщенными, страшащимися друг друга, и не желающими иметь каких-либо контактов с государственными чиновниками. Буквально чудом один из союзов литовских баптистов получил статус “признанной религиозной организации”.

Но никаких перспектив улучшения отношений хотя бы этой конфессии с обществом этот статус не несет. Практически положены под сукно в парламенте документы с прошениями такого статуса от “Союза Пятидесятников” и “Объединенной Методистской Церкви в Литве”. Разработка нового закона о религиозных объединениях так же зашла в тупик. Несколько общеобразовательных школ, которые основаны христианскими общинами, испытали откровенное преследование чиновников министерств, им было несколько раз отказано в финансировании. Показательной новостью сентябюря 2005 года стала попытка разрыва договора с общеобразовательной школой харизматического объединения «Слово веры» в аренде школьных помещений. Вместе с тем, как грибы после дождя растут католические школы и гимназии. По признанию одного из директоров такой школы (кстати, преобразованной из светской), новый статус облегчает и значительно увеличивает финансирование. Ни один чиновник не лишился своего места за абсурдные или оскорбительные высказывания в отношении религиозных общин. Ни один политик не принес своих извинений в течение всех лет независимости Литвы. Напротив, открыто признается факт противостояния, сдерживания мнимой экспансии так называемых «тоталитарных сект».

Итак, какие же можно сделать выводы из сравнения положения религиозных меньшинств в России и Литве?

Во-первых, литовское законодательство более демократичное, и религиозные меньшинства теоретически имеют право на свободу вероисповедания, в том числе – используя статус юридического лица (в России это право существенно ограничено).

Во-вторых, недостатком литовского закона является понятие «традиционные религии», создающее почву для злоупотреблений на местах (в российском законодательстве такое понятие пока отсутствует ).

В-третьих, как российское, так и литовское религиозное большинство (РПЦ и Римско-католическая церковь соответственно) всячески использует свое привилегированное положение и близость к государственным структурам, отчасти самоутверждаясь за счет дискриминации религиозных меньшинств. Это замечание в меньше степени касается Литвы. Скорее сам менталитет общества не благоприятствует усвоению идеи свободы вероисповедания. Разумеется, в этой прибалтийской стране возможно совершать религиозные обряды совершено свободно. Но в сферу практического осуществления прав входит и многое другое, возможность иметь свои общеобразовательные школы, равенство с «традиционными» религиозными организациями при получении государственного финансирования и грантов на образовательные и социальные проекты.
Наконец, полной свободы совести нет ни в России, ни в Литве (где положение меньшинств несколько лучше, но не настолько, чтобы говорить об отсутствии значительных проблем в этой области).

Можно отметить значительное сходство между положением религиозных меньшинств в России и Литве. Причины этого, на наш взгляд, кроются в близости социокультурных ситуаций в этих странах – на смену советской системе пришел «дикий капитализм», и часть проблем переходного периода определенным кругам очень выгодно отнести к результатам деятельности «сект», для чего в СМИ формируется их отрицательный образ. Положение усугубляется стремлением православной и католической церквей к своего рода религиозной монополии, причем это стремление поддерживается на государственном уровне. Таким образом, религиозное большинство идентифицирует себя как «мы» в противоположность некоему сектантскому «они», причем своя позитивная самоидентификация связана с отрицательной идентификацией фактически любых меньшинств (не только религиозных). Происходит формирование не индивидуальной, а групповой идентичности (опять таки, по принципу «мы – они»), при этом права человека в принципе никого не интересуют, так как приоритет отдается правам группы. Религиозные меньшинства также очень часто используют принцип «мы – они» (только в инверсном варианте). Личный религиозный выбор личности становится весьма проблематичным, поскольку он не поощряется ни религиозным большинством, ни религиозным меньшинством. И в этом, на наш взгляд, заключается основная опасность – не только для России или Литвы, но и для всего мира.

Baznica