Военный капеллан Алымов: «Иногда все,что может сделать капеллан на фронте - поддержать солдата в последние минуты»

Они готовы под обстрелами ехать на передовую, спать в землянках, есть с солдатами из одной тарелки и быть рядом, когда они теряют своих боевых товарищей. Пастор евангельской церкви Валерий Алымов- один из них. По образованию военный штурман, по призванию - священнослужитель. Почти год он ездит на Восток, помогая нашим солдатам. Наш разговор о вере на войне, об особенностях служения капелланом и о проблемах реабилитации украинских военных.

На войне неверующих нет

- Что Вас побудило заняться капелланством?

- Я потомственный военнослужащий в четвертом поколении. У меня прадед был кавалеристом в царской армии, дед летал в советской авиации, погиб во Второй мировой войне, а отец пролетал в тяжелой бомбардировочной авиации всю жизнь. Я по первому образованию военный штурман, по второму - военный психолог, немного не дослужил до пенсии, и для меня армия-это часть жизни. Я был в окружении 3,5 месяца. Ввиду того, что на сегодняшний момент я священнослужитель, я понимал,что это мой прямой долг-оказаться рядом и поддержать людей, находящихся на фронте. Тем более, что многие из них стоят на рубеже между жизнью и смертью, они нуждаются в духовной опеке и в ободрении. С 1997 года, будучи одним из организаторов Объединения военнослужащих христиан украины, я вместе с другими офицерами запаса, действующими офицерами, стоял у истоков разработки капелланского служения в ВСУ.

- С чего началась Ваша работа во время нынешних боевых действий?

- С лета прошлого года, я стал активно двигаться в волонтерстве. Из 18 церквей нашего миссионерского объединения,13 оказались на оккупированной территории. Мы все усилия прилагали, чтобы поддержать их: финансово, продуктами. Мы стали ездить на ту территорию, которая была близка к линии фронта, но оставалась под контролем украины, ездили в регион Северодонецка, в Старобельск, оказывая помощь через церкви местному населению, мы интересовались нуждами армии, подразделений, к нам стали обращаться командиры за помощью, поэтому мы стали туда регулярно путешествовать. И параллельно с волонтерской помощью, начали развивать и капелланскую работу.

- Как солдаты воспринимают священнослужителей на передовой?

- Есть распространенное выражение: на войне – неверующих нет. Даже те, кто в свое время на гражданке не обращали внимание на Бога, на церковь, там слушают с огромной жаждой, потому что при всем героизме многих воинов, все прекрасно понимают, что смерть и жизнь – всегда во власти случая, что взорвавшаяся рядом с тобой мина может тебе не причинить никакого вреда по какой то странной причине, а потом выясняется,что за тебя просто кто-то молится. Есть сотни случаев, когда нам бойцы рассказывали, как Бог сохранил кого то из них. Поэтому они очень открыты к наставлению капелланов, открыты, к тому чтобы за них молились. Сегодня армия, та, которая участвует в боевых действиях, очень открыта.

Когда мы приезжаем на фронт, обстрелы прекращаются

- Знаю,что иногда для того,чтобы сберечь средства, вашей капелланской команде приходится ограничивать себя в чем то…

- Есть ситуации, когда мы действуем по вере. Многие поездки, которые мы совершаем, делаем без соответствующего бюджета. Помощь приходит сверхъестественно, из разных мест. Реагируют люди в Украине, иногда зарубежом. Часто не хватает средств на транспорт, на топливо, и я уже не говорю про обеспечение продуктами. Есть ситуации где мы сами скидываемся деньгами, иногда нам кто то делает пожертвование. Не ехать – мы не можем. Мы понимаем, что за этим стоит Бог, и Он о нас заботится. Мы к этому были готовы изначально, мы готовы спать в землянках, с огромным удовольствием едим то, что едят сами бойцы. Они тоже о нас заботятся, с удовольствием делятся продуктами . Поэтому, когда мы находимся в войсках, особой нужды у нас нет.

- А много ли солдат приходят к Богу на передовой?

- Много. Те кто был проповедником в начале 90-х годов помнит, когда люди были открыты и принимали евангелие, каялись и молились. На фронте происходит то же самое. Я недавно вернулся с Востока, и мы думали, что среди гражданского населения реакция будет хуже, но с нами молились и каялись все подряд. Не оправдались наши негативные ожидания. Мы знаем, что многие на Востоке сейчас озлоблены из-за войны, недоверия к правительству, но на самом деле, большая часть населения ориентирована на патриотизм, люди хорошо воспринимают евангелие.

Бойцы радуются нашему приезду, они говорят, что когда мы приезжаем, то обстрелы и атаки прекращаются. Уезжаем, и ночью их начинают обстреливать. Они просят: не уезжайте, останьтесь с нами.

- Расскажите о тех случаях, когда парни служившие в Беркуте, раскаиваются и служат плечом к плечу с ребятами на фронте.

- В недавней поездке с несколькими бойцами такими встречался, с титушками харьковскими. Немало служит тех, кто по финансовым мотивам или под давлением находились на Майдане с противоположной стороны. Они воюют не на стороне ЛНР и ДНР, а на стороне Украины. Когда им задаешь вопрос, почему ты так решил, они отвечают, что осознают,что виновны, и эту вину нужно искупить. Я понимаю, что наверное не весь Беркут воюет на стороне Украины, но те ребята, которых я там встретил – это люди настроенные воевать за украину.

На войне все границы стираются

- А как они уживаются на войне друг с другом?

- На войне все границы стираются. Пару боевых выходов, пару разведвыходов и человека видно. Там на войне не спрячешься. У нас два разных мира здесь. Когда я еду туда, и пересекаю Харьковскую область, понимаю, что въезжаю в другой мир. Исчезает гражданский транспорт, на улицах и магазинах свободно ходят люди с автоматами, в форме. То, что было бы дико для Киева или для других областных центров – там естественно. И там все черно-белое. Нет спектров. А здесь их слишком много. Почему бойцов, возвращающихся из зоны АТО не понимают, и им очень тяжело в обществе? Там ты герой, а они действительно герои, которые стоят в проломе и едят что попало, пьют из луж, не уходят с передовой, потому что знают,что за их спиной стоят друзья, и если они сдадутся, то погибнут многие. А здесь они встречаются с неприятием, они будто мешают гражданскому миру, привыкшему развлекаться и жить просто. И солдаты это чувствуют.

- Касательно реабилитации бойцов. Учитывая,что недавно был подписан указ о частичной демобилизации. Насколько сложно будет потом возвращаться бойцам после войны в гражданский мир и что с этим делать?

- Общество не готово к тому, чтобы их принять. Сейчас мы активно работаем над тем, чтобы создать структуру, способную принимать их, помогать психологически адаптироваться. Посттравматизма очень много, психологически раненных, а я уже не говорю о физически раненных. Тех, кто попадал под безумные обстрелы много, кто вынужден был выполнять бестолковые приказы, приводившие к массовой гибели сотен бойцов. И забыть, простить это - очень трудно. Это величайшая травма, когда например, боец собирает в кульки трупы своих товарищей все утро после ночного обстрела, когда, по глупой причине, они были вынуждены остановиться в поле и их там накрыли Градами. А утром они ходят с пакетами и собирают остатки своих друзей. А потом едут в морг и опознают их. И таких травмированных людей очень много. Когда я приезжаю и разговариваю с ними, очень трудно находить нужные слова, когда он плача, рассказывает тебе, что на его руках погибали люди, умирали из-за того, что истекали кровью. Когда он сам понимает, что рана безнадежна, и ты можешь единственное что, это поддержать его в последние минуты.

На фронт часто езжу с женой

- Что чаще всего Вы слышите от ребят, когда приезжаете на Восток?

- К нашему удивлению, они очень позитивно настроены. Они приняли решение воевать за украину. Большинство людей там–это добровольцы, начиная от 20 летних, заканчивая 65- летними мужчинами. Фермеры, рабочие,айтишники - кинули все, взяли в руки оружие и пошли воевать.

- А семья поддерживает Вас в вашей деятельности на фронте?

- Жена очень активно, она же жена офицера. Она боевая, все 3,5 месяца на Майдане была в молитвенной палатке, кормила людей, лезла на баррикады с Новыми заветами. Жена не раз со мной и сама ездила на фронт, под обстрелами была со мной. Нам дочь запрещает ездить туда вместе. Но мы понимаем, что это наше призвание.

- А государственные структуры никак не мешают в работе капелланам?

- Пока нет. Сейчас работаю над узакониванием капелланской службы в Украине. Я понимаю, что должен внести туда свою лепту. Государство понимает, что деваться некуда и волонтеры должны спасти ситуацию. Капелланы, ввиду того,что не являются штатными служащими в подразделениях ВСУ совершают свою работу на добровольных началах. Никто нам не платит за это. Но есть такая известная фраза: время выбрало нас. И я должен со своей стороны сделать все, что могу . Бывают ситуации,когда я уезжаю туда как в один конец. Но там живые люди, которых я знаю. И если мы не поедем, от кого они получат поддержку?

Юлия Забелина, НХМ

Комментарии пользователей (0)

цитата ответить 04 Авг. 2015 в 04:24 Валентина:

Нехай Господь благословить.Його воля спасати душі, що жертвують своїм життям заради ближніх.