Отец Иоанн (Замараев): “Единство заключается не в единообразии, а в едином духе”

Родился Иоанн в селе Станислав Херсонской области, основные годы провел в Херсоне. После окончания общеобразовательной и музыкальной школ учился в культпросветучилище. Но, учитывая идеологическую специфику этого учебного заведения, Иоанн — сын священника — оказался “профнепригодным”. По той же причине ему не удалось поступить в музучилище. Иоанн вспоминает: “Когда я пытался возражать, мне отвечали, мол, пожалуйста, если заявишь, что к вере ты не имеешь никакого отношения, то можно будет учиться”.

Иоанн пел в церковном хоре с детства. Учась в семинарии, был регентом семинарского хора. После её окончания Иоанна перевели в Ленинградскую духовную академию, где он проучился еще 4 года. После окончания академии Иоанн был направлен на короткое время в Старую Каховку служить диаконом, а затем назначен в Херсон.

— Вы попали служить в Херсон к Вашему отцу Епископу Домиану?

— Нет, я был один. Отец продолжал служить в Свято-духовском соборе, который был центральным в епархии. Отец 15 лет был духовником области. Это единственная выборная должность в православной церкви, потому что все остальные назначаются сверху. В силу своего авторитета духовник принимал исповеди у священнослужителей, съезжавшихся со всей области.

— Как получилось, что Вы оказались под юрисдикцией Православной церкви Киевского патриархата?

— Это, конечно, стечение обстоятельств. Хотя мы знаем, что все происходит по Божьему промыслу. Получилось так, что нас с отцом обвинили в радикальных новшествах. С этого все началось. До конца объяснить это трудно, да и, наверное, невозможно.

— А что это за новшества, которые Вы стали практиковать в церкви Сретения Господня в Херсоне?

— Началось все с перевода основных частей богослужения на русский язык, позже — и на украинский (с церковнославянского — С. Г.). Естественно, мы не бросались в крайности, ведь есть фразы общепринятые и понятные — их мы оставили на старославянском языке. Но основные молитвы теперь произносим на русском и украинском языках. В настоящее время общая атмосфера изменилась, и нас за это нововведение уже не критикуют. А раньше все было намного сложнее.

Следующим шагом стало открытие алтарной части. Сейчас у нас символический иконостас — ажурный, прозрачный. Теперь видно, что происходит в алтаре, что читает священник. Кроме того у нас теперь микрофонное усиление.

Тогда нас обвинили в этих нововведениях, якобы мы нарушаем внутреннее убранство храма. Но обвиняли в основном люди, в т.ч. иерархи, которые не знают ни историю церкви, ни современных реалий. Хотя иконостас — старое явление, но в самом начале его не было, да и не везде он был позже. До сих пор, например, в такой большой святыне православной церкви, как Храм гроба Господня в Иерусалиме иконостаса нет.

Также мы ввели в наше служение использование органа. На нас посыпались обвинения, что это якобы чуждо духу православия и духу традиций. На самом деле это не так. Есть исторические свидетельства, что орган был введен в церковное служение на Западе еще в VIII веке. Плюс ко всему Василий Великий — громадная величина христианства — в IV веке ввел в служение кифары. Я уже не говорю про Библию, которая всячески призывает использовать музыкальные инструменты в служении Богу. Все эти нюансы вызывали сначала ропот, который в конечном итоге привел к разрыву с Московским патриархатом.

— Отец Иоанн, кто же все-таки был инициатором такого разделения?

— Собственно говоря, мы не рвали. Мы не хлопали дверью, громко возмущаясь, что нас не поняли. Нам поставили ультиматум: если вы не прекратите заниматься реформаторской деятельностью, то мы отлучим вас от церкви и снимем сан. Хотя снять сан — это очень серьезный момент, и так механически это не делается. Ведь священнослужитель или пресвитер — должность функциональная. Потерять сан — значит лишить возможности служить и собирать общину. Так что к нашему делу подошли упрощенно: раз вы не вписываетесь в наши рамки, значит вы вне нашей церкви.

Представители Московского патриархата вполне официально об этом нам письменно заявили. Какое-то время мы были самостоятельны, на нас оказывался огромный прессинг со стороны СМИ. Мы руки сложа не сидели, во все стороны мира разослали письма-объяснения о том, что у нас произошло. Писали и Патриарху Алексию II, но он это дело не воспринял всерьез.

— И тогда у вас возникла идея обратиться к представителям православной церкви Киевского патриархата?

— Нет, такой идеи не было. Не возникало даже мысли об отделении от Москвы. Мы не планировали переходить под другую юрисдикцию. Но скоро у нас возникла нехватка кадров. Нам нужны были священнослужители. От нас ушел один, затем другой служитель — не вынесли прессинга. А тут как раз Бог управил, что нами заинтересовался один священник Киевского патриархата. Он проинформировал Патриарха Филарета, от которого мы и получили приглашение к нему на общение. После всех переговоров мы приняли приглашение и оказались в юрисдикции Киевского патриархата. Моего отца Домиана Замараева рукоположили в сан епископа. Назначили управляющим Херсонской епархии Украинской православной церкви Киевского патриархата. За эти четыре с лишним года в составе КП Херсонская епархия разрослась из двух приходов до пятидесяти. Судите сами!

— На протяжении нескольких лет вы ведете телевизионную передачу “Сторінками головної Книги”. Эта христианская программа выходила в традиционном православном духе. Но в ноябре 2002 года она резко поменяла свой формат — в эфире стали появляться с проповедями представители других конфессий. Что послужило причиной такому изменению?

— Господь даже плохие обстоятельства превращает во благо. Так было и у нас. Накануне визита в наш город Патриарха Филарета против него началась пиар-кампания. Ее инициатором стал Иоанафан, архиепископ Херсонский и Таврический УПЦ МП. Так вот, накануне приезда нашего предстоятеля вышел спецвыпуск газеты УПЦ (МП), полностью посвященный личности Патриарха Филарета. Газета была переполнена грубой клеветой и бранью в адрес нашего лидера. Поскольку речь шла о главе церкви, необходимо было защитить доброе имя нашего Патриарха. Т.к. была возможность телевизионного общения со зрителями, я подготовил передачу, которая разъясняла, почему Ионафан так относится к нашему Патриарху.

Ионафан увидел эту программу и сделал так, что нашу передачу закрыли. Тогда мы помолились и решили выразить наш протест более конкретно — мы решили собраться на молитвенное стояние возле горадминистрации. Я обратился за помощью к баптистам, пятидесятникам, харизматам, католикам. Но, честно говоря, не очень-то верил в отклик. Но получилось, что большинство церквей, к которым я обратился, выразили готовность присоединиться к нам. Я был в восторге. Оказалось, что разные конфессии еще не так далеки друг от друга. Местные власти поняли, что наши намерения серьезны. И вот тогда власти пообещали возобновить передачу и к чести нашего губернатора А. Юрченко сдержали свое обещание.

— Но как произошло, что передача стала другой?

— Поскольку мы пришли к успеху благодаря единству, ко мне пришла мысль, почему бы в дальнейшем ни разделить эту передачу с другими церквями. Поэтому мы организовали Херсонскую христианскую межконфессиональную теле-радиостудию.

— А что думает Патриарх Филарет о вашем межцерковном объединении, и как он относится к реформе в соборе Сретения Господня?

— Прежде, чем мы обсуждали с ним какие-то практические шаги по сближению, мы ему все объяснили. Так что Патриарх нас принимал в полном осведомлении. И вообще он ведет себя в этом отношении мудро: дает нам широкую возможность для реализации. Но когда проходит совместное богослужение, то ли в Киеве, то ли он приезжает к нам в гости, Филарет предпочитает традиционный стиль богослужения. Опять-таки это не потому, что ему так больше нравится, но потому, что он руководитель. За ним стоят тысячи приходов, поэтому, вполне естественно, что он должен придерживаться единой для всех формы богослужения.

Он не может официально поставить нас в качестве образца для других, дескать, посмотрите, как в Херсонской епархии все хорошо и замечательно, так должно быть везде. Это может привести к дополнительным расколам. Но я полагаю, что в душе Патриарх Филарет все же разделяет наше видение, по крайней мере, никаких препятствий не чинит.

— Скажите, пожалуйста, есть ли какие-нибудь более широкие планы общих совместных с другими конфессиями действий?

— Желание, без сомнения, имеется. Поскольку телепрограмма у нас есть, логично было бы иметь также межконфессиональную христианскую газету и сайт. Хорошо было бы увеличить время телеэфира до часа. Я хочу, чтобы мы могли все вместе — христиане разных церквей — пройтись по городу, скажем, в Вербное воскресенье. Это было бы мощным свидетельством Божьей любви и единства Его детей.

Впрочем, вполне реальной остается опасность обезличивания церквей. Нельзя сводить идею единства к лозунгам типа, давайте создадим что-то универсальное, как язык эсперанто, соберемся и выработаем одно богословие, все будет одинаковым! Нельзя забывать, что эсперанто — мертворожденный язык. Поэтому, говоря о единстве христианских церквей, мы емеем в виду не единообразие, а о согласие.

Во-первых, это общая позиция по каким-то практическим вопросам. Во-вторых, должна быть некая координирующая структура, которая могла бы собрать воедино христиан для какого-то благого действия. Когда это произойдет, то появится мощный инструмент выражения нашей воли. Тогда христиане успешно смогут выступать против социального зла. Если будет Божие благословение и человеческое согласие, то мы многое сможем сделать.

— Отец Иоанн, что Вы пожелаете нашим читателям и христианам Украины вообще?

— Я желаю всем быть более ориентированными на Бога и находиться как можно ближе к Нему. Тогда мы будем ближе друг ко другу. Не менее важно сохранить верность своей церкви, в какой бы человек ни находился — в баптистской или харизматической. Нужно уметь быть родным в своей общине. Но эта верность не должна быть в противопоставлении другой церкви и не должна выражаться в неприятии других верующих. Нужно быть открытым к взаимообогащению, уметь видеть лучшее, что есть в других церквях. Будем всегда помнить — Христос основал единую церковь. И единство это заключается не в единообразии и не в единой структуре, а в едином Духе!

Сергей Грищук, ProChurch.info