Можно ли в исламе обойтись без религии?

После падения Советского Союза ислам стал опять многоликим и разнообразным, однако в глазах власти мусульманская вера во многом осталась лишь средоточием верноподданнических чувств по отношению к российскому государству. Когда после 2000 года власти попытались мобилизовать все рычаги контроля над страной, то исламский фактор стал проблемой для государства, так как за последние 15-20 лет ислам перестал быть инструментом государственной идеологии.

В глазах чиновников, управляющих государством, и сотрудников правоохранительных органов ислам – это не религия, а исторически сложившаяся идеология. Она может иметь лишь одну форму и назначение - ислама не существует, если это не полностью лояльная и подконтрольная российской власти структура, отвечающая политическим интересам федеральной власти. Таким образом, в своих нынешних отношениях с исламскими организациями и духовными управлениями российские власти действуют согласно дореволюционному и советскому принципу – «традиционный» ислам является неотъемлемой частью культуры многонациональной России, но только пока соблюдает лояльность верховной власти и не выходит за этнические и культурные рамки. В условиях борьбы с международным терроризмом неподконтрольный ислам не только становится «лишним», но и превращается в одного из главных противников, от которого исходит опасность для общества.

Очевидность внерелигиозного восприятия ислама хорошо видна на примере целого ряда судебных процессов и уголовных дел, возбуждённых против мусульман по тем или иным поводам. Чаще всего, эти дела касаются распространения экстремистской литературы, а также попыток осудить верующих и их лидеров за активную общественную позицию под теми или иными предлогами. Неизвестные представителям власти книги, которые читают мусульмане, становятся преступными, мечети, построенные на видном месте, подлежащими сносу, а энергичные имамы подозрительными. Хаотичные и часто противоречивые действия правоохранительных органов оказываются понятными, если осознавать, что в их глазах и в представлении чиновников, дающих соответствующие указания, непокорный ислам – это, прежде всего, враждебная идеология.

Ислам без богословия

Сами судебные процессы против мусульман часто свидетельствуют о том, что их преследуют именно за религиозные убеждения. Ярким примером в этом отношении является дело Джамбула Исабаева. В Омске в сентябре 2004 года против него было возбуждено уголовное дело за распространение книги турецкого богослова конца XIX – начала XX века Саида Нурси «Плоды веры». В ходе судебного процесса оказалось, что именно правоохранительные органы пытались разжечь в обществе ненависть против ислама. Обвинения в хранении взрывчатых веществ, якобы найденных в ходе обыска у Исабаева, во время судебного разбирательства были опровергнуты. Свидетели заявляли о том, что сочинения Нурси оказали на них положительное влияние. Из заключений на книгу «Плоды веры» Совета муфтиев России, ЦДУМ России, религиоведов из МГУ и Института Европы РАН следовало, что книги Саида Нурси могут стать прививкой против идеологии террористов, которые прикрываются Кораном, но не знают его. В итоге 6 апреля 2005 года Кировский районный суд г. Омска оправдал Джамбула Исабаева. Более того, судебная коллегия по уголовным делам Омского областного суда вынесла (на оправдательный приговор Кировского районного суда г. Омска от 06.04.2005 года) частное определение по делу Исабаева, в котором по поводу действий правоохранительных органов говорится следующее: «вся обвинительная деятельность по очевидно надуманным обвинениям вызвала возмущение значительной части мусульманского населения, исповедующего ислам, и позволила наиболее радикальным её лидерам утверждать, что мусульман преследуют исключительно за религиозные убеждения. И у них для этого, судя по итогам судебного разбирательства, были веские аргументы».

Аналогичное дело было возбуждено прокуратурой Татарстана против группы верующих, изучавших книги Саида Нурси в Набережных Челнах. Уголовное дело по факту возбуждения религиозной и национальной розни по ст. 282 УК РФ было возбуждено 28 марта 2005 года, и было приостановлено ровно через год – 28 марта 2006 года. За целый год, когда это дело расследовалось, прокуратура Татарстана не представила ни лиц, подозреваемых в возбуждении вражды, ни самого факта возбуждения вражды. Подозреваемых по этому делу прокуратура специально не привлекала, так как у подозреваемых появляются конкретные права – ходатайствовать, задавать вопросы, знакомиться с результатами экспертизы.

12 июля 2005 года у 20 мусульман в Набережных Челнах были приведены обыски по этому уголовному делу, были, в частности, изъяты сочинения Саида Нурси. По словам Марата Тамимдарова. переводчика книг Саида Нурси из Набережных Челнов, изначально п рокуратура Татарстана возбудила уголовное дело в отношении несуществующей организации «Нурджлар», якобы распространяющей учение Саида Нурси, и объявила её членов «причастными к преступной деятельности секты». МИД Турции ответил на запрос прокуратуры, что такой организации, как «Нурджалар», в Турции не существует. Однако сами книги Саида Нурси были всё же объявлены следователями экстремистскими, а тем, кто изучал его книги, было рекомендовано вместе не собираться, Саида Нурси не читать и не обсуждать. При этом, официально обвинений прокуратуры Татарстана никто не видел, так как ни у кого не было права знакомиться с уголовном делом.

Один из следователей заявлял почитателям Саида Нурси, что, несмотря на то, что дело приостановлено, прокуратура Татарстана добьётся признания книг Нурси экстремистскими и тогда привлечёт всю группу мусульман из Набережных Челнов к уголовной ответственности. Кроме того, в феврале этого года о намерении запретить книги Саида Нурси, которые «отрицательно влияют на сознание людей и ухудшают их психологическое состояние», заявлял заместитель начальника управления ФСБ по городу Набережные Челны Сирень Галиакберов. В тоге прокуратура Татарстана направила материалы с просьбой признать сочинения Саида Нурси экстремистскими в один из московских судов.

По существу правоохранительные органы Татарстана решили воспользоваться уже имеющимся прецедентом запрета одной из исламских книг, о котором сами мусульмане не знали. Д олгое время негласным оставалось решение Савеловского суда г. Москвы, принятое в 2004 году, о признании экстремистской «Книги Единобожия» Абд уль-Ваххаба. Лишь попытка получить это решение председателем Духовного управления мусульман Азиатской части России Нафигуллой Ашировым сделала это судебное решение достоянием общественности. Причём, запрет «Книги Единобожия» был основан лишь на выводах одной экспертизы, которая увидела разжигание розни, к примеру, в проклинании тех иудеев и мусульман, которые ставят памятники на могилах своих предков. Также как и решение Савеловского суда, негласно, без экспертиз и обсуждения было принято решение Верховного суда РФ от 14 февраля 2003 года о признании террористическими целого ряда организаций, в том числе и партии «Хизб-ут-Тахрир». Никаких мотивировочных обоснований включения в список тех или иных движений, представлено не было. В то же время правоохранительные органы начали хаотично арестовывать людей по всей стране по подозрениям в экстремизме.

На основании работы, проведённой органами прокуратуры в разных регионах, можно сказать, что во многих случаях истинные экстремистские взгляды и намерения (или же их отсутствие) привлечённых по разным делам людей остались неясными, а обвинения, касающиеся религиозной литературы, были инспирированы самими сотрудниками правоохранительных органов и носили оскорбительный для мусульман характер. Нерешённой остаётся также актуальная проблема религиоведческой экспертизы. По всей стране приходится наблюдать массу анекдотических случаев, связанных с экспертными заключениями. В Астрахани, например, в ходе судебного процесса мусульманские книги на арабском языке были причислены к экстремистской литературе экспертом, у которого нет специального религиоведческого образования и который не знает арабского языка.

Ислам без мечетей

Недовольство властей религиозной активностью мусульман приобретает и чисто ксенофобские и националистические формы. Оно выражается, в частности, в том, что чиновники стараются не допустить под разными предлогами строительства мечетей. По сути с 2005 года такого рода случаи стали носить систематический характер.

Рост ислама в таком многонациональном регионе, где действительно много мусульман, как Астраханская область, заставляет чиновников придумывать формально законные способы для того, чтобы ограничить хотя бы внешнее присутствие ислама. В Астрахани местные власти пытаются снести строящуюся мечеть, хотя ранее сама мэрия выделила землю и даже средства мусульманской общине. Астраханскую мечеть стремятся разрушить по явно надуманному мотиву (проведение рядом высоковольтной линии электропередач). Разрешение на строительство мусульманского храма было выдано мэрией города в 1998 году по распоряжению тогдашнего мэра Игоря Безрукавникова. Однако верующие долгое время не могли найти спонсора для строительства, когда же стройка началась, то местные власти не стали продлять разрешение на постройку мечети, а суд оперативно вынес решение о сносе всего, что община успела построить. Мечеть, где уже собирались для молитвы, была признана “самовольной постройкой”, которая требует сноса. Советский районный суд Астрахани постановил снести мечеть 23 января. 1 марта Астраханский областной суд отказал мусульманам в удовлетворении жалобы на решение Советского районного суда Астрахани о сносе мечети, то есть решение вступило в силу. Верующие собрали около полутора тысяч подписей под обращениями к Уполномоченному по правам человека в РФ и к Президенту РФ с просьбой пощадить чувства верующих. Настоящей причиной, по которой власти пытаются прекратить строительство мечети, по словам имама астраханской мечети Юнуса Махмудова и лидера астраханского регионального отделения движения «За права человека» Вероники Карпычевой, является стремление убрать мечеть с самого видного места при въезде в город, так как она расположена на федеральной трассе.

В исконно православном регионе, каким является Костромская область, борьба с мусульманской активностью приобрела ярко выраженный националистический оттенок. Костромская мэрия во главе с градоначальницей Ириной Переверзевой выступила фактически против строительства мемориальной мечети памяти мусульман, погибших в Великой отечественной войне. Как и в случае с астраханской мечетью, проект строительства мечети был ранее одобрен властями – он был согласован с градостроительным советом г. Костромы, прошёл государственную экспертизу в 1999 году. Однако после избрания новым главой самоуправления Ирины Переверзевой строительство мечети было заморожено без объяснения причин. Мэрия приостановила стройку даже несмотря на то, что к 2003 году был выполнен нулевой цикл и израсходовано более 10 млн. рублей. По словам председателя мусульманского религиозного объединения г. Костромы (входит в Духовное управление мусульман европейской части России) Хасана Зарипова, костромская мэрия в этом вопросе пошла на конфликт с губернатором Костромской области Виктором Шершуновым, который лично давал указание оформить мусульманской общине все документы и разрешить строительство мечети. Более того, 26 февраля 2006 года на церемонии закладки первого ряда кирпичной стены мемориальной мечети присутствовали представители администрации области, Костромской областной думы и Главного федерального инспектора по области.

До революции 1917 года у татарской общины в городе была не только своя мечеть, но и школа и дом, где жили мусульманские священнослужители. В настоящее время мусульманам ,не дают разрешения на строительство мечети, не оформляют землю под мечеть и хотят отобрать здание, куда сейчас приходит на молитву более 100 верующих. По мнению представителей мусульманской общины, действия мэрии спровоцировали реакцию наиболее радикальных представителей православной общественности, которые стали распространять по городу листовки с оскорбительными для мусульман высказываниями и требованием запретить строительство мечети в «древнем русском городе».

Ислам без лидеров

Если осудить за экстремизм можно, проведя религиоведческую экспертизу, а снос мечети можно объяснить различными хозяйственными причинами, то осудить активистов мусульманских общин намного сложнее. Уголовные дела, которые заводятся против исламских деятелей в России, являются одними из самых запутанных и противоречивых. Стараясь сделать того или иного служителя обвиняемым, правоохранительные органы, как правило, в конце концов сводят все преступления к разжиганию межнациональной и межрелигиозной розни, хотя начинается преследование верующего с более серьёзных обвинений (в хранении взрывчатых веществ, наркотиков, оружия и т.п.). Сам процесс следствия становится инструментом давления на мусульманина.

Показательным можно назвать дело муфтия Центрального Духовного управления мусульман Оренбургской области Исмагила Шангареева. Осенью 2004 года руководитель отдела УБОП Оренбургской области подполковник Андрей Войдер незаконно проник на территорию медресе «Аль-Фуркан» в Бугуруслане, где якобы сразу обнаружил в кофейной банке взрывчатое вещество акфол (около 150 г). Вскоре дело было приостановлено, так как доказательства были получены незаконным способом и виновные установлены не были. Летом 2005 года – медресе было закрыто совсем. В то же время группа сотрудников УБОП Оренбургской области во главе с А. Войдером изъяла всю имеющуюся в учебном заведении религиозную литературу. 25 июля 2005 года Бугурусланская межрайонная прокуратура возбудила уголовное дело по факту возбуждения религиозной ненависти и вражды (ст. 282, ч. 1 УК РФ), хотя осталось неизвестным, какие книги из библиотеки медресе можно рассматривать как экстремистские.

Как и во многих других случаях дискриминации конкретных мусульман, поиски доказательств вины муфтия Исмагила Шангареева начались только после возбуждения уголовного дела. Так, 14 марта 2006 года во время обыска в здании бывшего медресе были якобы обнаружены «чудесным образом» листовки партии «Хизб-ут-Тахрир». Хотя собственником здания уже являлись совершенно другие лица, а после тщательного обыска летом 2005 года помещение бывшего медресе было закрыто. Наконец логическим продолжением гонений на муфтия стал обыск в московской квартире Шангареева, проводившийся 27 марта 2006 года. Из квартиры изъяли жёсткий диск компьютера, несколько С D -дисков, брошюры религиозного содержания, а также видео-кассеты с художественными фильмами. В отличие от Бугуруслана, в Москве во время обыска за тем, чтобы не было провокаций и подбросов запрещённых предметов, следили адвокаты, а также представители общества «Мемориал» и «Всероссийского движения за права человека».

Поводом для ареста имама пятигорской общины – русского, который принял ислам - Антона (Абдуллы) Степаненко стало заявление состоящего на учёте в психиатрическом диспансере 19-летнего подростка Бориса Мартынова, который утверждал, что летом 2004 года по указанию Степаненко его насильно удерживали, вымогая деньги. В январе 2005 года Антон (Абдулла) Степаненко был арестован прямо в здании городской мечети. Против Степаненко возбуждено дело по ч. 2 ст. 127 УК РФ («незаконное лишение свободы»). Как выяснилось в ходе следствия, Мартынов совершил кражу в доме у имама, но Степаненко не стал заявлять о краже в милицию, так как Мартынов раскаялся в содеянном и стал посещать мечеть. По мнению членов мусульманской общины Пятигорска, Мартынова принудили к лжесвидетельству сотрудники УБОП Пятигорска. Они же принуждали к тому же другого члена мусульманской общины Наиля Коротаева, но тот отказался и не стал скрывать того, что милиция сфабриковала дело. Абсурдность обвинений против Степаненко в глазах верующих подтверждается и тем, что сотрудники правоохранительных органов стремятся заставить имама признать тот факт, что он распространял экстремистские материалы и регулярно призывал верующих к терроризму, но не ищут доказательств того, что имам похитил человека. Результатом следствия по делу пятигорского имама стало то, что мусульмане на деле ощутили оскорбление собственных религиозных чувств – в Пятигорске был создан Комитет в защиту Абдуллы Степаненко (де факто от правоохранительных органов), а Совет муфтиев России после обращения матери Степаненко высказал обеспокоенность по поводу дальнейшей судьбы имама, который находится в следственном изоляторе.

***

Попытка обойтись в исламе без религии, сделать религиозную составляющую преступной, приводит к целому ряду политических последствий, которые могут в ближайшем будущем отразиться на облике «традиционного» ислама в России, на идеологии мусульманского сообщества и на безопасности государства. Прежде всего, подобная политика дискриминации по отношению к мусульманам не могла бы проводиться в столь значительном масштабе и по всей стране только по причине «злой воли» российских властей. Инерцию власти, которая стремится поставить ислам под контроль и одновременно ограничить его распространение, поддерживают два фактора. Во-первых, активно выступающая за свои права мусульманская общественность сосредоточена лишь в нескольких национальных регионах (Северный Кавказ, Татарстан, Башкирия, Нижегородская область, где проживает много татар, и т.п.), в других областях исламские группы малочисленны и слабы (хотя сами действия правоохранительных органов могут подтолкнуть мусульман к большей активности). Во-вторых, репрессии против «конкурирующих» духовных управлений, оппозиционных молодёжных групп верующих, как правило, поддерживаются (гласно или негласно) со стороны «традиционных» ДУМ, признанных местными властями. То есть сами лидеры «традиционного» ислама поддерживают правила игры в лояльную мусульманскую идеологию, которые были восприняты ещё при Екатерине II .

С одной стороны, логика чиновников заключается в том, чтобы поддерживать тех, кто во всём поддерживает их, однако такая позиция оказывается наиболее опасной, учитывая реальную угрозу распространения экстремистских идей в среде мусульманской молодёжи. С другой стороны, деятельность правоохранительных органов, часто вдохновляемая чиновниками сверху, и лояльность «традиционных» ДУМ дискредитирует имамов, сохраняющих традиции исконно российского ислама, постепенно ставит молодых мусульман в положение ущербных граждан. Выбор идей оппозиционных власти в таком случае вполне объясним, но часто это идеи уже носят действительно экстремистский характер.

Отказ воспринимать ислам в качестве меняющегося религиозного движения со своим богословием, мечетями, которые могут быть построены на видном месте, и самостоятельными лидерами приводит к неспособности бороться с теми террористическими организациями, которые прикрываются исламом. Самым ярким примером являются уголовные дела, которые возбуждались в Тюмени, Тобольске, Нижневартовске, Оренбурге и т.д. против последователей партии «Хизб-ут-Тахрир». И тех, кого называют активистами «Хизб-ут-Тахрир», и других мусульман задерживают за распространение и чтение листовок и книг, в которых говорится, что идеалом для каждого мусульманина является создание исламского халифата, где можно будет жить по законам шариата. Однако этот идеал для мусульманина – всё равно, что монархическая идея симфонии Церкви и государства для православного.

Представители власти не видят разницы между экстремизмом и религиозными убеждениями, стараются избежать религиоведческой экспертизы или сделать её приватно. Как и в случае с книгами Саида Нурси, опасными для российского государства становятся обычные чаяния думающего мусульманина – представления об «истинности» мусульманской веры и стремление к созданию идеального исламского государства, которое не обязательно у всех связано с нормами шариата. Если и дальше игнорировать и подавлять религиозность мусульман, то Россия окажется одной из уникальных стран в мире, в которой власть будет бороться с убеждениями, а не с терроризмом.

Анатолий Пчелинцев, «Религия и право». СПЦ