Далеко ли до небес? Рядом ли ад? Христиане поют в ночных клубах

Два дня корреспондент Парка культуры работал гидом-переводчиком, потому что не мог иначе. Представьте себе, что в Москву приехал бы, допустим, Моррисон, только не спившийся-сторчавшийся, а настоящий, живой и теплый. Смогли бы вы не показать ему Храм Христа Спасителя?

Олли, менеджер тура, довольно подробно все объяснил: обычно их зовут в тур, говорят «пиво и сыр в холодильнике», и до самого концерта никто ими толком не занимается.

Ну, разве что выпить немножко в том же клубе после выступления. В Москве же и кормили в клубе на Брестской, где прошел концерт, поили в «Апельсине», куда их зачем-то повели на презентацию нового альбома «Би-2», и им ни разу не пришлось за себя заплатить. Это ведь нормально? В Москве на самом деле полно народу, которые знают и любят и Woven Hand, и 16 horsepower. Никто этому не удивился, кроме Дэвида, Паскаля, Питера, Орди и турменеджера Олли.

Еще один шок их хватил в клубе на Брестской. В пятницу вечером мы были одни в обеденном зале. Руководство заведения закрыло его, чтобы Эдвардсу и его друзьям никто не помешал в трапезе и благочестивых беседах. Потом, когда они увидели, что во время благочестивых бесед мы смеемся и поглощаем пиво, красное вино и водку в довольно значительных количествах, они начали запускать девушек. Продолжалось это недолго, и, в конце концов, клуб открыли.

Но к тому моменту мы уже пошли гулять.

Все в этой гастроли было странно и несло печать энтузиазма, в противоположность холодному циничному профессионализму.

Например, водитель, который на самом деле был не водитель, а просто звукотехник, отказался ехать ночью на Смотровую – далеко. Поэтому мы пошли гулять к Храму Христа Спасителя. Господа музыканты, христианские фундаменталисты с гитарами, обнаружили сзади ХХС еще одну маленькую деревянную церковь. – «Зачем она?» – «Ее построили, когда начали строить храм, когда был только фундамент, чтобы не забыть, что мы тут делаем и зачем все это». – «Вот это же и есть русская душа! Ни в одной другой стране не построили бы одно здание в начале строительства другого». Но ведь это же не просто здание?

Другое не просто здание: на первом этаже театр советской стенд-ап комедии, а дальше квартиры, которые семьдесят лет назад за год сменили по три комплекта хозяев из-за расстрелов, ссылок и тюремных сроков. Если и есть в Москве проклятый дом с привидениями, то это он. Уже глубокой ночью, когда музыканты разваливались на части от усталости, хозяева затеяли показать им Костел Непорочного зачатия Девы Марии. Новая готика в России, Орди сказал, что он немножко похож на Саграду Фамилию в Барселоне. Эдвардс был в восторге и спросил, сколько бы ему стоило позвонить в колокола. Жаль, что было так поздно, так мало времени.

Какие-то случайные пьяницы на улице увидели его, блондина с русой бородой, в морской шинели и в синтетической папахе, от ужаса протрезвели и сказали: «О! Казак». Он и есть.

Он странно себя вел, впрочем, это было объяснимо. Московский концерт был последним шоу автобусного тура – 21 концерт за 24 дня. Автобусный тур удобнее гостиничного: сыграл концерт, пришел в автобус, лег в кроватку, проснулся уже в другом городе перед другим концертом, принял душ, поел, сыграл концерт. Чудовищный конвейер, даже если в каждом городе приходилось бы, допустим, сапоги тачать. А они играют эмоциональную музыку, тяжелую, громкую, трудную для души. В туре они спят по четыре часа, едят всякую дрянь, пьют и никогда не полагаются на промоутеров, потому что обычно все-таки группу приглашают не фанаты, а спокойные и очень трезвые бизнесмены.

Эдвардс был замкнут. Не то чтобы он совсем не улыбался и не веселился – ему, к примеру, очень понравились церетелиевские сказочные уродцы в Александровском саду, и он заставлял беднягу Олли с квадратными с похмелья глазами фотографировать этих чудищ. Но в нем что-то зрело. Мы даже знаем, что.

Утром нас не пустили на Красную площадь. Там был хоккейный матч на катке. Хоккей на Красной площади – такая дичь, которой даже и представить себе нельзя.

Зато в Александровском саду мы увидели смену караула и чугунную сестрицу Аленушку. На смотровой площадке на Воробьевых горах комфортно себя чувствовал только Эдвардс в шинели. Он попытался купить баранью папаху, но не готов был отдать триста долларов. Орди, барабанщик, купил солдатскую shapka и стал удивительно похож на мелкого советского функционера – управдома или даже председателя колхоза.

Больше всех отличился гитарист Питер. Он купил фотоаппарат «Лейка» (не исключено, конечно, что это был ФЭД с соответствующей гравюрой), сбив цену с восьми до двух тысяч рублей. «Чувак, это же «Лейка»! Она не обязательно должна работать! Ты крутой фотограф, если она у тебя есть! Я подарю ее своей подруге».

Все слегка расслабились, но в клубе начались трудности. Оборудование не соответствовало райдеру. Почему-то группе привезли совсем другие барабаны, слишком громкие, да и вообще не те. Удивительно было наблюдать то, как все, включая даже продавцов в музыкальном магазине, проявили энтузиазм и заменили все, что нужно было.

Прямо коммунизм какой-то.

Олли потом рассказал, что им пришлось отменить один из концертов в Германии, потому что там просто не на чем было играть, и никто особо не парился. В Москве, кстати, они бы сыграли и на этой установке, хотя огорчились бы. Другой промоутер, вероятно, сказал бы, что у него ничего больше нет, «играйте как есть». Другой музыкальный магазин не заменил бы установку. Другой клуб вообще не стал бы принимать в этом участие. Но ведь с Woven Hand и Эдвардсом все это было бы невозможно, правда?

Группа играла два часа. Эдвардс пел своим потрясающим голосом – он гораздо больше, чем умещается на пластинку, он раскатистый и бархатистый. Орди играл в основном на томах, звук получался густой и раскатистый, зовущий в бой. Паскаль играл на бас-гитаре так, что никто бы и не подумал, что большую часть года этот парижанин работает на скотоводческой ферме, 50 тысяч гектар, 550 голов крупного рогатого скота, 80 быков, 300 телят. Вместе они играли чудовищно эмпатичную музыку, очень громкую, очень жесткую и с очень трудными текстами. Эдвардс, мокрый уже на второй песне, проповедовал и молился. «Каждый человек зол, да, я лжец». «Отец всевышний».

«Святой царь заставляет мурашки на мой коже ползти прочь от всякого зла».

И самый главный вопрос, который он задал, и который многих заставил сильно напрячься: «Далеко ли до небес? Рядом ли ад?» Я знаю ответ. Он знает. Вы знаете. Очень далеко. Совсем рядом.

После концерта Эдвардс упал в обморок в гримерке. Таким его не видели много лет. Он утверждал, что сыграл лучший концерт тура, и с этим соглашались и музыканты, несмотря на плохонький аппарат и несовершенный звук, на странную историю с оборудованием и музыкальными магазинами, на то, что клуб был заполнен наполовину. Кого еще в Москве слушали не отрываясь, не перебивая, не делая и не говоря глупостей и не творя всякого зла? Кто еще, отыграв лучший, последний, главный концерт тура в Москве, потеряв после концерта сознание и придя в себя, сидел бы и подписывал диски, билеты, украденный со сцены сет-лист, и сидел бы до последнего посетителя, до черноты в глазах? Кто бы еще сыграл на бис четыре песни?

Кто бы сказал со сцены «God Bless You» перед тем, как уйти? И много ли народу проповедует в ночных клубах?

Семен Кваша, Gazeta.ru

Комментарии пользователей (0)

цитата ответить 13 Дек. 2006 в 02:28 Kronox:

О Боже, что это за статья!!!? Как такое смогли допустить на христианский сайт? Что это такое - музыканты пьют водку, выступают в каких-то клубах?! Это хула Бога, а не благая весть?!!!. С Уважением, Анатолий.

 

цитата ответить 13 Дек. 2006 в 10:30 Светлана Кучеренко:

Это пример сына, который не пошел по стопам отца...

Дэвид Юджин Эдвардс, лидер Woven Hand – личность легендарная и даже культовая в определенных кругах. Для того чтобы лучше понять музыку Эдвардса, достаточно знать всего один факт: отец Дэвида – священник-протестант. Мальчик вырос на музыке госпел, но насколько все-таки отличаются жизнерадостные песнопения веселых черных прихожан от апокалиптической серьезности произведений молодого белого рокера из штата Колорадо! Его «Аллийлуйя!», открывающая новый альбом – скорее стон, молящий о всепрощении, нежели просветленный и почти панибратский клич коллег-афроамериканцев. Элементы кантри – скрипки, банджо – вкупе с Евангелистскими отсылами в лирике чем-то роднят Mosaic с последним альбомом-саундтреком Ника Кейва Proposition.

 

цитата ответить 14 Дек. 2006 в 03:06 Velisaar:

Своего рода авангард. Как в музыке, так и в поведении.
Мой респект им.

 

цитата ответить 15 Дек. 2006 в 08:34 Светлана Кучеренко:

Вот еще мнение - http://www.istina.info/rus/2004/07/svidetelstvo.php

 

цитата ответить 18 Дек. 2006 в 01:10 Kronox:

“Творилось что-то невообразимое: в то время как на сцене прыгали исполнители, в зале слушатели, словно взбесились, взяв лестницу, начали взбираться, якобы, к Богу… И обижались на пастора, который запретил им.”

бггг, все никак не забудут тот концерт %), видимо надолго запомнился %)))

 

цитата ответить 18 Дек. 2006 в 04:27 Николай:

Им бы полечиться......