Глава союза баптистов России Сипко: “Общество поражено бациллой превосходства”

- Юрий Кириллович, как вы оцениваете ушедший в прошлое 2006 год? Как мы – Россия, общество, церковь – его прожили?

- Несмотря на то, что для меня чувствительны острые моменты в жизни общественных и политических движений, религиозная оценка для меня главная – просто потому, что моя жизнь вращается в сфере религиозных деяний. Если же смотреть на вещи общественные, экономические, то позитивно то, что невозможно не заметить укрепления материальной составляющей жизни россиян. И хотя общество все еще разрозненно, все-таки есть крупные города, где экономика достаточно заметно развивается. Правда, на этом фоне особенно печальна картина в глубинке, особенно в сельской. Но я надеюсь, что растущее благосостояние городов неизбежно повлияет и на отстающую пока сельскую глубинку.

- Вы считаете, что города стали жить лучше?

- Конечно, города стали жить лучше. От обилия машин невозможно проехать, автомобиль негде поставить – стоянок, мест нет. Безусловно, следует признать, что благосостояние людей улучшилось. С другой стороны, на этом фоне бедность стала ярче. Я говорю об этом, как о негативе, который идет параллельно и является частью той же самой картины. На фоне цветущего блеска 1-3% богатых людей России, 25-30% живущих в стране людей едва сводят концы с концами. Четверть населения не имеет водопровода – люди берут воду в речке, колодце, озере. Хотя и о водопроводах многие говорят, что вода в них непригодна для питья. Во многих местах люди не имеют канализации, не имеют горячей воды – то есть самых минимальных бытовых условий. Но, говоря о негативной составляющей прошедшего 2006 года, я назвал бы даже не это.

Все негативное сегодня – следствие нашего почти векового дурмана, когда мы хлопали в ладоши, живя фактически в состоянии первобытного общества. Мы радовались социалистическим идеям, и невозможно нам теперь не пожинать плодов того безумия.

Поэтому, собственно говоря, мы, что сеяли, то и жнем. Но больше всего меня беспокоит вектор нравственный. Налицо повальное заражение бациллой превосходства нашей российской истории, нашей ментальности, духовности над общемировыми общечеловеческими ценностями. Превалирует этакая избранность, богоносность, которая как бы позволяет нам считать себя в мире этаким мессианским обществом, которое несет спасительную истину в мире. При том, что пока мы демонстрируем только голые пятки и общую неустроенность, как бытовую, так и моральную. Эта тенденция выглядит для меня особо опасной, так как на этом фоне вырастают националистические настроения. И они не просто являются проявлениями в каких то слоях общества. Они приобретают характер общенациональной идеи. Их исповедуют люди во власти, как законодательной, так и исполнительной. Этот антизападнический дух, неприязнь к инакомыслию в стране, отвержение религиозных меньшинства, усиление войны против своих же граждан по национальному и религиозному признаку – все это меня сегодня беспокоит больше всего.

Мы наблюдаем, как из поля российского общественного диспута стремительно исчезает тема прав личности, прав и достоинства человека.

- А что в Вашем понимании “национальная идея”?

- Для нашей многонациональной страны национальной идеей должна стать борьба с острыми моментами в общественной жизни. В стране России нет сирот, в стране России нет бедных, в стране России нет отверженных – вот три лозунга, которые бы показали правильный вектор национальной идеи. Человек живет в России как дома, независимо от национальности. И, живя у себя дома, он – счастливый человек. У него защищенное детство, обеспеченная старость, и он уважаем – в любом состоянии. Когда у нас столько межнациональных проблем, когда у нас миллионы сирот, когда дети бомжуют, неухоженные старики, население сокращается на миллионы. Когда мы произносим слово “миллионы”, то для нас это цифры, статистика. А между тем, это судьба конкретных отдельных людей. Мы потерялись нравственно, как единое общество. Не может быть национальной идеи, если мы безнравственны, если мы не уважаем человека, если мы равнодушно хлопаем в ладоши, когда кто-то надмевается над грузинами, кто-то над молдаванами, кто-то над украинцами. Мы все – одна семья!

- То есть нравственность, в Вашем понимании, выражается в том числе и в уважении?

- А как же? Прежде всего, нужно признать личность, прежде всего, следует уважить человека, а только потом можно говорить о нравственности, которая будет касаться духовных измерений. Если мы отвергаем человека, как личность, если мы выбрасываем его на помойку, если мы лишили его простых прав на существование, то всей этой политикой мы потеряли главное – человек снова потерял свою ценность. Опять сталинизм: машина – все, винтик - ничего. А человек – это не винтик.

Человек – это образ Божий. Если мы не внесем это понимание в наше национальное сознание, то мы не победим коррупцию, не победим чиновничьего беспредела, мы не победим армейской дедовщины, мы ничего не победим.

Первичная основа у нас разрушена, она извращена. Человек не имеет ценности, ни в глазах самого себя, ни в глазах общества, ни в глазах власти. Даже в глазах сегодняшних влиятельнейших религиозных фигур личность отдельная не имеет значения. Хотя в глазах Бога она имеет эту ценность.

- Согласитесь ли вы с тем, что сегодня в обществе превалирует имперское мышление: укрупнение монополий и создание корпораций, построение сильного государства, мысли об единой церкви?

- Мышление не просто превалирует! Народ этим бравирует. И мне стыдно говорить о наших претензиях на управление миром, пока мы не справились с нашими собственными проблемами. Мы ведь живем в грязи. Вы проедьте по любой дороге. Остановитесь в любом месте и сойдите в кювет. И вы увидите, что все наши дороги – сплошной туалет.

Мы – российское общество – сегодня живем несравненно более грубо, более скотски, чем люди жили много тысячелетий назад.

Когда мы читаем Библию, которая повествует о временах доисторических, то там Бог говорит путешествующему по пустыне народу (заметьте, народу – который не живет в пустыне, он просто ее пересекает). И Бог им говорит: “Имей при себе лопатку и все, что ты делаешь – убирай все следы”. Это минимум, которому сегодня мы даже не в состоянии следовать. Лишь недавно только появились поезда с биотуалетами, а до этого все наши поезда, все наши железные дороги, всю нашу Русь… сделали туалетом.

И мы еще говорим об имперском сознании? Имперское сознание – просто животный инстинкт, который хочет вырваться из западни и претендует на человеческое положение, претендует грубо, варварски и так неадекватно. И вот такая национальная идея должна вернуть нас в наши туалеты и сделать их достойными человека. После такой человек выйдет и станет понимать: Это – место моей жизни. Это место должно соответствовать тому, что есть я. Если я – просто скотина, плод эволюции, то я и живу, как скотина.

Национальная идея должна вернуться к человеку. Он (человек) есть субъект государства, на нем (человеке) построены все институты и его (человека) должна обслуживать государственная власть.

Если мы это исключим, то экономика возможно будет работать, возможно может хорошо продаваться нефть, но человеку в таком обществе, в такой стране нет места. Что мы и наблюдаем сейчас.

- Подходит к концу второй срок президента Путина. Как вы считаете, мы (Россия) стали больше империей, или мы все-таки стали больше гражданским обществом?

- Мы стали даже хуже, чем СССР. По крайней мере, в своих границах СССР имел какую-то внятную и единую политику. Сейчас же в некогда единых границах мы превратились в конкурентов и наша некогда единая история стала историей противоречий и взаимных обид. Безусловно очевидно, что мы – Россия – сегодня насаждаем имперский дух в рамках Российской федерации. Грубо и стыдно. Мы, будучи нацией сильной и достойной, могли бы строить отношения со всеми нациями в мире совершенно по-другому. Когда мы бравируем своей имперскостью, когда вслух говорим, что можем сделать много новых самолетов, бомб и что все должны с нами считаться… простите, когда с нами “считались”, то нам хлеб давали и туалетную бумагу везли – вспомните, это не так давно-то и было. У нас нет оснований бросать камни в чей-то огород. Никто не пришел к нам с ружьем. В тот период, когда мы вырывались из плена советской идеологии, к нам приходили только с хлебом. Да, экономический уровень в стране растет, хотя темпы его призрачны – 12% инфляции при 8% приросте промышленности. А где же абсолютные цифры и как их измерить? Если судить по собственной шкуре, то я остаюсь все таким же малообеспеченным гражданином, который еле сводит концы с концами. У меня, слава Богу, нет нищеты. Но я знаю множество людей, которые фактически относятся к нищим.

- Если говорить о Российском евангельском движении, то как оно прожило 2006 год?

- Сложно сделать собирательную картину. Протестантское движение разнообразно и самобытно. Мы все объединены в союзы: пятидесятники, баптисты, адвентисты, лютеране. И здесь я могу говорить только о некоей офисной работе, о том как провело год руководство непосредственно нашей организации. Наш союз (РС ЕХБ) провел год динамично. Миссионерское движение растет, понимает что свидетельство реализуется разными способами: велопробеги, поездки по тюрьмам, благотворительные акции. В 2006 году мы предприняли долгосрочную программу “Наши дети”, чтобы мобилизовать прихожан на заботу о детях, не имеющих родителей. И это движение в наших церквях растет. Уже не одна сотня людей приняла в свои семьи детей и это набирает обороты.

Что касается другой составляющей жизни – самоощущения, то я должен сказать, что у меня ощущение нарастающей тревоги. Государственная власть очень четко обозначила определенный тренд и ведет себя несколько неадекватно. Боясь того, что случилось на Украине, власть свидетельствует о своей собственной слабости.

Когда с маниакальной настойчивостью и властные ресурсы, и подконтрольные СМИ выискивают различную агентуру в “сектантских кругах”, когда этому предались государственные телеканалы, которые за бюджетные деньги, и мои в том числе, против меня же настраивают мой же народ – какое в такой ситуации у меня может быть самоощущение?

Увы, мы, как протестанты, в сущности разрознены и эти вещи “проглатываем” без реакции. И больше того, способны попасть в ловушки, которые нам предлагают, чтобы сегодняшний комфорт променять на свободу. Нам следует этот тренд уловить и остаться святой церковью и чистой, и перед Богом, и перед народом, перед отечеством. Я убежден, что мы, как церковь Господа Иисуса Христа, ответственны перед народом не в меньшей степени, чем перед Богом за правду нашей жизни, за правду нашего благовестия, за правду нашего служения.

- Ходят слухи о создании некоего межхристианского совета, в котором будут принимать участие и православные христиане, и протестанты. Как вы относитесь к подобной мысли и является ли православные нашим врагом?

- Реагировать и комментировать слухи сложно. Мне эта идея не встречалась. Считаю, что она обречена на провал. Нет у нее жизнеспособности. Увы, в России отсутствует тенденция к миротворческому диалогу. Есть тренд четкого доминирования одной ветви, которая проникла во власть, проникает в образовательную систему и распространила свое влияние на все сферы общественной жизни. И при таком всеохватном влиянии существует вторая сторона: не только игнорирование многообразия религиозной жизни, но серьезнейшее противодействие, в том числе на государственном уровне. На таком фоне создание межконфессионального совета – это из области фантастики.

- А чем православие-то плохо? Ведь, например, тот же митрополит Кирилл много говорит о согласии.

- Сложный вы вопрос задаете, ведь качественные оценки требуют соответствующего ответа. Нет, православие – это не плохо. Православная церковь в своей ситуации действует адекватно. Имея такие же ресурсы я, как баптист, действовал бы, наверное, также. Но не дай мне, Бог, действовать противозаконно и противобиблейски. Моя идея, как христианина, озаренного светом Писания, в том, чтобы донести Евангелие до края земли, чтобы спасительная весть достигла каждой хижины и дворца. Другой вопрос, какие ресурсы я подключаю. У меня есть определенные границы, которые я не переступлю. Есть границы духовного мира и границы кесаря. И я не могу их переступить, потому что мой Бог, которому я служу, как Царю, четко эти границы рисует. Что касается Русской Православной церкви, то они действуют адекватно в меру своих представлений. Вполне естественно их стремление властвовать во всех сферах жизни. Что касается качества этого властвования, то я бы не стал его оценивать. Но история не такого далекого времени приводит в некоторый трепет.

Сто лет назад мы переживали ту же ситуацию в России, как переживаем сейчас. Была такая же империя и монопольная религиозная власть. И, несмотря ни на что, даже на экономический рост и появление свобод (отмены рабоства, либерализации), религиозные силы того времени оказались неспособны сохранить империю.

Сила возмущения свернула империи шею. Это те уроки истории, которые наше общество, увы, ничему не учат. Когда мы говорим о некоем монопольном властвовании, то я считаю, что за монстрами нет будущего. Отдельная личность – вот тот краеугольный камень, который должен достигать образа Божьего. Церковь созидает святых, то есть делает из находящихся в духовном рабстве людей, достойных Бога: ходящих прямо, мыслящих свободно, умеющих любить и прощать. Не воинствующих агрессоров, а способных служить, как и Христос послужил. В нашей же действительности это отсутствует напрочь.

Вячеслав Макаров, ”Другие новости”