Митрополит Киевский и всей Украины Владимир (Сабодан) о расколе УПЦ, христианской этике и католиках

В последнее время предстоятель УПЦ все чаще попадает под огонь критики со стороны «своих». Околоцерковные братства и СМИ критикуют едва ли не каждый шаг митрополита Владимира. Чуть ли не каждое его слово становится поводом для протестов «возмущенной православной общественности». Под ее огонь попали даже «протокольная» встреча предстоятеля УПЦ с послом США в Украине В. Тейлором и интервью радио «Свобода». Страсти накаляются «непроверенными сообщениями» о якобы сожженных посланиях митрополита в приходах, сборах подписей «несогласных» с политикой митрополии и т. д. Что в общем производит довольно тревожное впечатление нестабильности внутри Украинской Церкви. Впрочем, из текстов возмущенных критиков мало что можно понять. Во встрече с американским послом их, похоже, больше всего возмущает то, что посол – американец. А в целом критики готовы «бить по рукам» даже за робкие попытки преодоления разделенности украинского Православия.

– Ваше Блаженство, последнее время активнее стали обсуждать возможность появления в Украине Поместной Церкви и участии в этом Вселенского патриарха. И если раньше речь шла о статусе УПЦ КП и УАПЦ, то теперь говорят о Церкви, которую возглавляете вы. Ведется ли диалог между Москвой и Константинополем по этому вопросу?

– Диалог между православными Церквами никогда не прекращался. На многочисленных встречах и форумах они совместно ищут ответы на нынешние вызовы мира сего. Но среди горячих вопросов, которые волнуют сегодня православное сообщество, проблема статуса УПЦ не занимает какого-либо заметного места. Статус Украинской Православной Церкви – это внутренне дело Украинской Православной Церкви. И никто ни с кем не ведет об этом диалога.

– А что же думают об этом внутри Украинской Православной Церкви?

– Как показала состоявшаяся недавно в Киево-Печерской лавре встреча архиереев с президентом Украины и последующий Архиерейский собор, этот вопрос неактуален и внутри УПЦ. Нас сегодня волнует в первую очередь комплекс застарелых церковно-государст­венных вопросов, которые препятствуют выполнению миссии в обществе. Это проблема статуса юридического лица, который с 1918 года так и не возвращен Церкви. И законодательное обеспечение ее социального служения, и реституция церковной собст­венности, и преподавание «Закона Божия» в школах, и проблема налогообложения и тарифов для приходов и монастырей – все приравнено к промышленным предприятиям. Понимаете, в чем парадокс: власть на протяжении пятнадцати лет не дает нам покоя со статусом УПЦ в православном мире, но мало интересуется реальным положением Церкви в родной стране.

– Значит, вопрос расширения автономии УПЦ не будет подниматься в ближайшее время?

– С 1990 года, согласно томосу, наш статус больше, чем автономная (независимая), и меньше, чем автокефальная (самовозглавляемая) Церковь. Мы имеем свой Священный Синод, сами поставляем епископов, решаем все вопросы церковной жизни. Главное в Церкви – не статус, не форма административного устройства, а то, выполняет ли она свою спасительную миссию, предначертанную Господом.

– Возможно, статус все-таки имеет определенное влияние в этом вопросе? Самостоятельная Церковь может выполнять свою миссию эффективнее.

– Несмотря на все сложности и даже кровавые гонения, наша Церковь уже тысячу лет осуществляет миссию на этой земле. Ее таинства благодатны и спасительны, что признано всем христианским миром.

– Но «границы» автономии все время «плывут» – то говорят о «широкой автономии», то о ее «сужении»… Так где же они теперь пролегают, эти границы?

– Томосом 1990 года нам дана широкая автономия. С тех пор «границы» ее не менялись. Все канонические правила, которые существуют в отношении автономных Церквей, соблюдаются в отношении Украинской Православной Церкви.

– Иногда приходится слышать голоса желающих избавиться от этого статуса вовсе и вернуться в положение экзархата РПЦ. В чем плюс именно той автономии, которой сегодня обладает УПЦ?

– Плюсы автономного статуса очевидны. Он действительно позволяет более эффективно осуществлять управление Церковью, решать епархиальные проблемы. Но главное, это именно тот статус, который сегодня удовлетворяет всех: и тех, кто дорожит тысячелетним единством Русской Православной Церкви, родившейся здесь, на берегах Днепра, и тех, кто хотел бы большей самостоятельности. Я не вижу вопросов, которые мы бы не могли решить в рамках нашей автономности. В свою очередь единство с Русской Православной Церковью позволяет нам в полной мере использовать мощный ресурс богословской и интеллектуальной православной мысли, совместно в духе общей исторически сложившейся традиции решать узловые проблемы духовного существования человека. В последние годы были созданы Церковью «Основы социальной концепции», «Миссионерская концепция», «Концепция молодежного служения», «Основы хозяйствования» (православный взгляд на проблемы трудовых отношений), православная «Концепция прав человека» и прочее.

Над этими документами трудились сотни богословов и светских ученых, в них зафиксировано православное осмысление сегодняшнего мира, человека и человечества. Они стали заметными явлениями в религиозной и общественно-политической мысли Европы и мира. Прошедший в прошлом году в Москве саммит духовных лидеров, собравший более ста виднейших представителей основных мировых конфессий, показал, что Православие может выступать интегрирующей силой, предлагать продуктивные идеи для решения стоящих перед мировым сообществом проблем.

– Появление православной «Концепции прав человека» было расценено как очередной символ страха Русской Православной Церкви перед Европой и ее ценностями. Страха, который генерируют и у нас в стране.

– Я достаточно долго жил и работал в Западной Европе, поэтому мне трудно понять, о каких страхах идет речь. Мы – европейский народ, европейская страна. Европа – центр христианской цивилизации. И Декларация прав человека создавалась на основе христианских общечеловеческих ценностей. Да, конфликт существует. Но не с Декларацией прав человека, а с нынешней концепцией прав человека, которая навязывается секулярным обществом. Религиозная концепция прав человека отличается от секулярной тем, что связывает права человека с ответственностью и уважением религиозных убеждений. На этом основании и Православная, и Католическая Церкви выступают против эвтаназии, легализации однополых браков и так далее.

– А рыночная экономика с ее неизбежным потребительством тоже не вызывает вопросов?

– Нет, не вызывает. За исключением семидесяти лет тоталитаризма мы тоже жили в условиях рыночной экономики. У Церкви в этих условиях есть ряд заданий. И она их выполняет. В том смысле, что Церковь всегда выступала за трудящегося человека, за оплату труда, гарантирующую достойную жизнь его семье, воспитание, образование, духовное развитие детей, достойную старость. Это отображено в православных «Правилах хозяйствования», разработанных Церковью.

– Сторонники дальнейшей автономизации УПЦ указывают на то обстоятельство, что в этом статусе было бы проще договориться с группами, отошедшими в раскол. Ведь их основной упрек УПЦ состоит в том, что это «московская» Церковь.

– Поймите, раскол не имеет и не может иметь отношения к статусу УПЦ. Это не просто нечто «исторически сложившееся». Раскол – это в первую очередь тяжкий грех, порожденный гордыней. И выставлять какие-то условия примирения человека с Богом, Его Церковью, могут лишь далекие от веры люди. Единство – это благо Церкви. Оно достигается на основании канонов, а не политических соглашений. Иначе Церковь давно превратилась бы в политическую организацию.

– Но это болезненное явление, которое не идет на пользу украинскому Православию. А значит, требует каких-то усилий, возможно, даже компромиссов. Путей более реальных, чем предложение всем отпавшим прийти с повинной головой.

– На сегодняшний день работает комиссия по диалогу с УАПЦ. С обеих сторон есть понимание пагубности разделения единоверных, единокровных братьев. Идет поиск путей к взаимопониманию и сближению. За время разделения накопилось много взаимных обид, претензий. Надо терпеливо, шаг за шагом идти к намеченной цели. Это и есть уврачевание. Решением последнего Архиерейского собора создана комиссия по единству. А кроме того, пожалуй, во всех наших епархиях есть приходы, которые вернулись из раскола без всяких комиссий. Этот путь тоже открыт.

Сам этот процесс постепенного восстановления единства далеко не всем нравится. Потому что есть силы, которые хоте ли бы, вне всяких соображений – политических, исторических, дружественных, – чтобы наша Церковь взяла и разом полностью порвала свои отношения с Москвой. А мы не можем этого сделать. И это не нужно. Потому что через Русскую Православную Церковь мы родились как автономная Церковь. Разрыв – это рискованно, поскольку может ввергнуть нас в очередной раскол. Кроме того, через Русскую Церковь мы осуществляем свою связь с мировым Православием.

– Но в случае получения статуса Автокефальной Поместной Церкви будет перспектива стать самостоятельным участником всеправославного диалога – прямо, а не через РПЦ.

– Если когда-то будет на то воля Божия, у нас появится Автокефальная Поместная Церковь. И только тогда сей вопрос будет рассматриваться. Но сегодня наш народ к этому не готов. Люди еще не могут забыть страх 1990-х годов, когда происходили захваты епархиальных центров, библиотек, духовных школ, кафедральных соборов. Местами шла борьба до пролития крови. После этого твердо верующего православного человека вы не убедите, что автокефалия принесет что-то доброе. Во всяком случае, еще какое-то время. Сама идея дискредитирована в глазах верующих людей. К сожалению, с этим приходится считаться. Ведь не одни епископы решают судьбы Церкви – надо учитывать желание и мотивы и верующих, и духовенства.

– А как складываются отношения с Католической Церковью? Действительно ли УПЦ, как это пишут в наших православных храмах, не признает таинства римо- и греко-католиков наравне с «раскольниками»?

– Если судить по древней практике, то таинства католиков и православных считаются действительными обеими Церквами – это не сегодняшнего дня постановление. Практика такова, что если, скажем, священник Католической Церкви переходит в Православие или наоборот, он принимается в том сане, в каком он есть. Это означает, что таинства имеют взаимное признание. Это касается именно Римско-Католической Церкви. И Греко-Католической, поскольку это часть Римско-Католической Церкви, только восточного обряда.

– С момента получения Украиной независимости переводить церковный вопрос в политическое русло стало добрым тоном. Политики мотивируют свое вмешательство в церковные дела соображениями «блага народа». Иногда создается впечатление, что церковники их в этом поощряют.

– Да, мы благодарим и президента, и депутатов за то, что они так озабочены судьбами Православной Церкви. Мы верим, что ими двигают благие побуждения. Но нужно учитывать то, что Украина – светская держава. И если государство своими силами начинает строительство Поместной Церкви, оно уже само нарушает Конституцию. Это вмешательство во внутренние дела Церкви.

– Кажется, недавние «объединительные» инициативы президента Украины Виктора Ющенко не нашли понимания у епископата УПЦ?

– Инициативы президента вызвали напряженность в церковной среде. Ведь многие еще помнят, как «строили» Церковь в советское время. А потом эту самую «единую поместную» уже создавали и Леонид Макарович, и Леонид Данилович. К чему это привело? К новым конфликтам и новым расколам. Александр Мороз тогда сказал мудрую фразу: «Наша история показывает, что человеческими руками ни уничтожить, ни создать Церковь невозможно». Виктор Андреевич встретился с епископами УПЦ, изложил свои инициативы, выслушал мнение архиереев. Это была продуктивная встреча, поскольку мы смогли коснуться очень многих церковно-государственных проблем. Президент признался, что о некоторых он вообще услышал впервые. Государство и Церковь – соработники в деле служения человеку. Здесь огромные возможности для сотрудничества.

– То, что президент Ющенко – сторонник единой Поместной Церкви, он никогда и не скрывал. Но недавнее выступление с той же инициативой Раисы Богатыревой вызвало неоднозначную реакцию.

– Раиса Васильевна всегда отказывалась от комментариев на церковную тему, ссылаясь на свою некомпетентность в этом вопросе. Поэтому этот ее пассаж, скорее всего, недоразумение. Ведь известна солидарность лидера партии Виктора Януковича и депутатов его фракции в том, что любые формы вмешательства государства во внутренние дела Церкви невозможны. К тому же Раиса Богатырева уже разъяснила свои высказывания, заявив, что она имела в виду каноническую Украинскую Православную Церковь, которой государство должно оказывать всемерную поддержку.

– Вы считаете, что идеал симфонии воплотим с нашей нынешней властью?

– Симфония невозможна ни с нынешней властью, ни с вчерашней. Даже по чисто формальным соображениям: Украина – светская держава, Конституция закрепляет отделенность Церкви от государства. Симфония невозможна и с богословской точки зрения, и с исторической. Возможно сотрудничество в социальной сфере – в сфере заботы о человеке, на чем мы и акцентируем.

– Каковы же приоритеты Украинской Православной Церкви в этой области?

– Основной приоритет – преодоление демографического кризиса, физического сокращения населения. Это многогранная проблема, включающая и возрождение престижа многодетной семьи, ее экономических основ, борьба с абортами, всесторонняя поддержка материнства и детства. Поэтому тысячи наших приходов и монастырей, которых уже 190, должны стать не только центрами молитвы, духовной жизни, но и социального служения. Слава Богу, у нас есть успехи. Просто прекрасный пример –Вознесенский Банченский монастырь в Черновицкой области, где живут сто сорок детей-инвалидов и сирот. Я там несколько раз бывал и убедился в том, что там прекрасно заботятся о детях, дают им отличное образование и большие возможности. Это такая радость.

– А вот продвижение христианских идей в школу вряд ли можно считать успешным. Курс «Христианская этика», введения которого так добивались все христианские Церкви Украины, получился не слишком «христианским».

– Я вам даже больше скажу. Был я недавно вместе с мэром Киева Черновецким в 192-й школе на занятиях по христианской этике. Смотрел, слушал, листал учебники и пособия, в разработках которых, кстати, и наша Церковь принимала участие. Но вы понимаете, в какие условия нас поставили: курс светский, и надо так подать материал, чтобы не влиять на совесть, волю, выбор конфессии и прочее. Поэтому в результате в материалах этих даже нет слова «Бог»!

– Так, может, не надо такой «Христианской этики»? Это же профанация предмета.

– Конечно, профанация. И все из-за боязни, что мы нанесем какой-то «межконфессиональный урон»…

– У Православной Церкви есть другой способ влияния на души – проповедь. Но создается впечатление, что проповедуют наши церковники гораздо менее активно, чем продвигают в школу не совсем христианский предмет. Может, стоило бы активизировать именно проповедническую деятельность?

– Активная проповедь – не обязательно навязчивая проповедь. Да, православные проповедники этим отличаются от сектантских, которые лезут и в дверь, и в окно. Проповедь – это не только слово, но и дело, поступки, образ жизни. Человек – это образ Божий. Он сам ищет спасения, смысл своего существования. Православный проповедник – не агитатор и не пропагандист, а помощник человеку на его пути к храму и к Богу. Поэтому православная проповедь в принципе не может быть агрессивной. Более активной – да. Но без отрыва от практики. Свидетельство православного проповедника – это вся его жизнь.

– В таком случае, возможно, дело в средствах, способах трансляции. Есть возможность сделать церковный мессидж более доступным для современного человека?

– Это не возможность, это уже совершившаяся реальность. Церковь живет в современном мире, который называют информационным обществом, и использует все информационные технологии. Уже есть четыре православных спутниковых телеканала, православные информагентства, телестудии, серверы в Интернете. У УПЦ девяносто семь периодических изданий – и богословские, и церковно-общественные, и семейные, и молодежные. Семь детских журналов. Есть крупные православные издательства. В ежегодном фестивале православного кино и телепрограмм «Покров», который проводится в Киеве, в конкурсной программе сотни работ.

– Вопрос не в количестве, а в качестве, менеджменте и, соответственно, востребованности этой продукции.

– Я не идеализирую ситуацию. Нам есть над чем работать. Сейчас важно уже то, что есть и предложение, и спрос. А уровень профессионализма растет. Вспомните, в советское атеистическое время была проблема даже Евангелие достать. Все церковное считалось враждебным для советской идеологии и не поощрялось, мягко говоря. Но у людей было горение сердца. Они стремились достать Библию, по ночам читали, тайно передавали друг другу. Потом, когда запреты сняли, ударились в другую крайность – ринулись в Церковь. Но сейчас уже и этот период закончился. И теперь очень важно – кровно важно – объяснить людям, дать им знать о существовании духовного пути. Пусть будет хотя бы эта «Христианская этика» – как угодно, но дать знать хоть немного свою историю как гражданскую, так и церковную.

– Но этого мало.

– Мало, конечно. Но есть еще значительный круг молодых людей, которые активно участвуют в социальном служении Церкви. Есть люди, которые читают и принадлежат Церкви уже не просто традиционно, а с глубоким осознанием. Над чем нам надо активно работать – это над распространением христианского образа жизни, а не только названия. Если мы отрубим эти корни, если ничего у нас не выйдет с религиозным образованием, будет совсем худо. И для страны, и для Православия.

– Почему ваша Церковь хранит верность церковнославянскому языку? Люди иногда уходят от вас только потому, что не понимают языка Церкви.

– Надо сказать, что церковнославянский язык понятен всем славянам, поэтому в славянских странах он и укоренился в качестве языка богослужения. Конечно, Православная Церковь имеет традиции перевода Евангелия на национальные языки – это не что-то чужеродное. И у нас было принято решение Архиерейского собора УПЦ: если в приходе много сторонников богослужения на украинском, пусть служат на украинском. Но ссылаться на то, что язык непонятный и потому люди уходят… Самое интересное, что в большинстве своем верующие держатся за церковнославянский именно как за язык богослужения, за сакральный язык, отличный от бытового. Как сказал мне один человек, это, по крайней мере, язык, на котором «по матери» не говорят. Это язык Божий. Этот подход у нас пока доминирует.

– Тем не менее остается довольно много людей, называющих себя «просто христианами» и не видящих смысла в Церкви и ее таинствах.

– Я повторю: думаю, время «стихийного христианства» уже прошло. Оно было характерно для начала эпохи религиозной свободы, когда огромное количество людей пошло в Церковь, не вполне понимая, куда и зачем идут. И это понятно, поскольку всей разрешенной церковной литературой были календарь настенный, календарь церковный и два журнала, которые выходили из-под ножа цензуры едва живые. Даже Библия была великой редкостью. А сегодня очень много разносторонней информации о Церкви, поэтому каждый имеет возможность сделать осознанный выбор.

Что же касается таинств, то без них нет Церкви, как нет христианства без Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Таинствами живет Церковь. В таинствах – благодать, укрепляющая и совершенствующая человека. Люди действительно не до конца понимают природу Церкви. А информации о всяких духовных практиках очень много. Знаете, приходится иногда слышать: «У вас такая аура хорошая – с вами приятно находиться рядом». Но это не аура – это благодать Духа Святого. И это надо так и называть. Но модно говорить – аура…

Стихийное христианство возможно только какой-то период. Но увлечение проходит. А сама жизнь приводит к таким моментам, в которых осознаешь необходимость строить свои отношения с Богом на серьезных основаниях. Это явление часто вызвано особыми обстоятельствами в жизни.

– Да, у нас это принято – вспоминать о Боге в горе. Но есть же и менее «шоковые» пути?

– Есть. Литература. Искусство. Много таких случаев, когда в трудное для Церкви время гонений мы приходили к Богу и Церкви не через воспитание, а через искусство, историю. Для верующего человека мир управляется Богом. И Промысл Божий над человеком настолько реален, что, как сказано в Евангелии, «волос не падает с головы человека без воли Божией». Путей много – и общественный, и личный – через разнообразные душевные переживания. Но главное – дорога открыта каждому. И нет двух одинаковых путей. Кому-то это дается легче, кому-то тяжелее. Каждый несет свой крест. И каждый имеет свои – неповторимые – отношения к Богу и с Богом.

Екатерина Щеткина, Православие.ру

Обсуждение статьи

Ваш комментарий

Уведомлять об ответах Отправить комментарий